"В.Солоухин. Рассказы разных лет" - читать интересную книгу автора

нравился Николаю Николаевичу таратор. Что-то вроде окрошки, но только вместо
кваса - кислое молоко. Правда, той мешанины, как в окрошке, болгары не
делали: резали мелко свежие огурцы, укроп, добавляли толченого чесноку, вот
и весь таратор.
Вечерами все болгары сидели в баре до полуночи, пили кофе, курили,
отхлебывали по глоточку из рюмок, но Николай Николаевич не принимал участия
в этих вечерних бдениях. Он ложился спать с темнотой, а вставал за четверть
часа до восхода солнца. Между завтраком и обедом - самые, казалось бы,
"пляжные" часы - Николай Николаевич к морю не выходил. Во-первых, он не
любил прямого, жаркого солнца, а во-вторых, хорошо работалось в просторных,
насыщенных свежим морским воздухом комнатах. Он давно уж начал большую
острую статью для одного научного журнала, но она как-то плохо шла там, в
Москве, а здесь вдруг полилась, полилась, и эта удача делала пребывание
Николая Николаевича на море еще более радостным.
И все-таки одиночество давало себя знать. Размеренный (но и одинокий)
образ жизни создавал постепенно потребность в общении с людьми. Так человек,
переехавший из современного города с его ритмом жизни в тихое, захолустное
место, будет испытывать, хотя бы и подсознательно, недостаток во внешней
информации, в притоке привычных впечатлений, в уличной пешеходной толпе, в
мелькании лиц и машин, в телефонных звонках и разговорах, даже, может быть,
в городском шуме.
Отдых и размеренная жизнь - это прекрасно, но нарастала потребность в
других, более личных отношениях. Чтобы думалось про другого человека, чтобы
он занял пустующее место в душе, чтобы уже утром хотелось с ним увидеться, а
увидевшись, обрадоваться встрече, хотелось живого чувства, наполняющего
жизнь и обогревающего ее.
Конечно, чтобы перебить монотонность течения времени, можно было
доехать на автобусе до курортного центра "Золотые пески", где кипела жизнь.
Рестораны, кафе, ночные бары и дансинги, кино, многочисленные туристы из
разных стран... Но Николай Николаевич давно знал цену этой на вид заманчивой
и яркой, а на самом деле ничего не дающей жизни. Да и что бы он болтался там
один по барам и дансингам? Не в поисках же случайных знакомств, которым он
тоже давно знал цену?
В доме иногда показывали кино. Для этого на открытой каменной,
обрамленной экзотическими кустами террасе установили треножник, а на него
проекционный аппарат. На стене (это была торцовая стена самого дома)
укрепляли экран. Каждый брал для себя стул в столовой, а потом, после
сеанса, опять уносил его в столовую. Начинался фильм не рано, надо было
ждать, когда все же стемнеет, а кончался в полной уж темноте при луне и
звездах.
В тот вечер, после ужина и в ожидании кино, Николай Николаевич с
Иорданом хорошо посидели в баре. На террасу они вышли, когда фильм уже
начался. Иордан отыскал глазами свою Елену, которая запасливо держала около
себя два свободных стула. Там они и сели, причем слева от Николая
Николаевича оказалась соседкой молодая женщина. Подстриженная если не совсем
под мальчишку, то во всяком случае, очень коротко. До этого вечера ее в доме
отдыха не было.
Николай Николаевич что-то спросил, не то пробурчал про себя, дескать,
намного ли опоздали, и женщина ответила ему на чистом русском языке:
- Минут десять, как началось, но пока не произошло ничего интересного.