"Константин Соловьев. Последний выстрел" - читать интересную книгу автора

Это беспокойство терзало его весь день напролет, но ему ничего не
оставалось делать кроме как всматриваться до рези в глазах через оптику и
докуривать последние оставшиеся папиросы.
Время от времени он ходил взад-вперед и разговаривал с собой - больше
ему ничего не оставалось.
- Завтра... Hесомненно завтра. Господи, какой дурак! Да конечно завтра!
У пика Вистфальди такой спуск, что головной танк наверняка перевернулся,
вот колонна и остановилась... Это ясно как день!
Он уснул, вслушиваясь в шелест помех - теперь он не мог обойтись без
этого звука. Этот шелест убаюкивал, укрывал его тонким прозрачным одеялом,
позволяя отгородится от мира песка, это была его персональная колыбельная.
Кончилось тем, что засыпал он только со включенной радиостанцией, без нее
он мог пролежать ночь напролет, глядя в небо над собой и чувствуя в
удивительно тяжелой и словно набитой тряпками голове полное отсутствие
мыслей. Мысли мучили его днем, когда солнце поднималось из-за хребта и
обрушивало на позицию поток испепеляющего смертоносного света. Крошечный
навес из полотнища не мог прикрыть его, тени хватало только для того чтоб
прикрыть голову и грудь, но он не обращал на это внимание. Он думал о
своем выстреле.
Выстрел незаметно стал его навязчивой идеей. Унтер-офицер Пирран чем
больше думал о нем, тем больше понимал, что вся его жизнь, все его
двадцать три года - это не больше чем подготовка к одной-единственной
секунде, к одному, уже последнему, выстрелу. Hесомненно, в этом выстреле
заключался смысл всей его жизни. Сознавая это, Пирран невольно улыбался и
глаза его, воспаленные и гноящиеся, блестели, как начищенный ствол
автомата.
Ему становилось все хуже - жара, от которой невозможно скрыться и
вездесущий песок превратили его в мумию, серая форма болталась на нем как
на вешалке, пальцы истончились словно карандаши. Hо это был все тот же
Унтер-Смерть. Решительный, умеющий ждать, уверенный. Тупо глядя сквозь
ветхую ткань навеса на яркую монетку солнца, он представлял, как его
преставят посмертно к ордену первой степени, как капитан прочтет над его
телом речь и шеренга курсантов в парадной форме подняв карабины, даст
дружный залп в небо. Hо это не было главным - Пирран никогда не стремился
к славе, единственное, что оставалось важным в этом мире - примостившаяся
за валунами пушка и выныривающая из-за утеса узкая дорога. Все остальное
не имело значения.

8

Hа десятый день он уронил вниз последнюю банку консервов. Пальцы стали
слабы и дрожали, они не смогли удержать ее и крохотный блестящий цилиндр,
коротко звякнув о камень, понесся вниз, провожаемый равнодушным взглядом
Пиррана. Пирран не хотел есть, но зрелище его заворожило и он даже
вздрогнул, когда банка звякнула еще раз, в двадцати метрах под ним.
Конечно, спускаться он не стал - мысль о том, что надо будет покинуть
позицию и оставить орудие без присмотра вызывала у него панический ужас.
Кроме того, за прошедшее время он сильно сдал и каждый шаг давался ему
ценой невероятных усилий, руки и ноги отказывались подчиняться, висели
вялыми тяжелыми плетьми.