"С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 6" - читать интересную книгу автора

в том бог волен да ты, государь: опалу на меня положить или казнить меня
велишь, а мне против этого Исламова посла, Темеша, нельзя идти". Великий
князь положил на Оболенского опалу и вместо его велел идти в Крым князю
Мезецкому. Начались пересылки с обычным характером: московское правительство
требовало от Ислама шертной грамоты, деятельного союза против Литвы; Ислам
требовал денег, жаловался, что великий князь не исполнил отцовского
завещания, по которому будто бы Василий в знак дружбы отказал ему, Исламу,
половину казны своей. В августе 1535 года, когда полки московские шли на
защиту Северской стороны от литовцев, крымцы напали на берега Оки, были
отражены, но отвлекли московские силы от Северской стороны и облегчили
королевскому войску взятие Гомеля и Стародуба. Исламовых послов задержали за
это в Москве, но хан отговорился, что воевал московские области не он, а
Саип, и послов выпустили. С московскими людьми в Крыму поступали
по-прежнему; посол Наумов писал к великому князю: "Приехали к Исламу твои
козаки, и вот князья и уланы начали с них платье снимать, просят соболей; я
послал сказать об этом Исламу, а князья и уланы пришли на Ислама с бранью:
ты у нас отнимаешь, не велишь великому князю нам поминков присылать; а Ислам
говорил: какое наше братство! Нарочно великий князь не шлет к нам поминков,
не хотя со мною в дружбе и в братстве быть; а князьям сказал: делайте, как
вам любо! И они все хотят козаков твоих продать". В Москве, наоборот,
старались избегать всякого повода к жалобе со стороны хана: так, когда в
Новгороде Северском крымского посла в ссоре покололи рогатиною, то виновники
были отосланы головою в Крым к хану. Крымского посла при представлении два
раза дарили платьем, сам великий князь подавал ему и товарищам его мед, но
требовалось, чтоб посол против государева жалованья на колени становился и
колпак снимал.
Скоро сношения с Крымом получили для Москвы новое значение. Московский
отъезжик, князь Семен Бельский, видя, что дела Сигизмундовы с Москвою идут
вовсе не так хорошо, как ему хотелось и как он обещал в Литве, отпросился у
короля в Иерусалим, будто бы для исполнения обета, но вместо того стал
хлопотать в Константинополе, как бы поднять султана и крымцев на Москву в
союзе с Литвою: с помощию турок и Литвы ему хотелось восстановить для себя
не только независимое княжествo Бельское, но и Рязанское, потому что он
считал себя по матери, княжне рязанской (племяннице Иоанна III),
единственным наследником этого княжества по пресечении мужеской линии князей
рязанских. По заключении уже мира с Москвою Сигизмунд получил от Бельского
письмо с уведомлением, что султан взялся помогать ему, приказал Саип-Гирею
крымскому и двоим пашам, силистрийскому и кафинскому, выступить с ним в
поход, что у пашей этих может быть более 40000 войска, кроме Саип-Гирея,
людей его и козаков белгородских; писал, чтоб и Сигизмунд высылал своих
великих гетманов со всеми войсками в Московскую землю; просил также короля,
чтоб дал ему лист, за которым бы мог безопасно приехать в Литву для своих
дел и безопасно отъехать, и чтоб король позволил людям, живущим в имениях
его, Бельского, в Литве, ехать к нему в Перекоп.
Королю это письмо было вовсе не ко времени, ибо война с Москвою уже
прекратилась; он отвечал Бельскому: "Ты отпросился у нас в Иерусалим для
исполнения обета, а не сказал ни слова, что хочешь ехать к турецкому
султану; когда сам к нам приедешь и грамоту султанову к нам привезешь, тогда
и сделаем, как будет пригоже. Ты просишь у нас грамоты для свободного
проезда в Литву, но ведь ты наш слуга, имение у тебя в нашем государстве