"С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 8" - читать интересную книгу автора

Лисовский пошел к Коломне, взял ее приступом, разорил, но на дороге к Москве
был разбит князьями Куракиным и Лыковым и Коломна опять была занята на имя
Шуйского.
Так война велась с переменным счастием, но для Шуйского впереди не было
ничего утешительного. Самозванец укрепился под Москвою; вопреки договору,
заключенному с послами королевскими, ни один поляк не оставил тушинский
стан, напротив, приходили один за другим новые отряды: пришел прежде всего
Бобровский с гусарской хоругвью, за ним - Андрей Млоцкий с двумя хоругвями,
гусарскою и козацкою; потом Александр Зборовский; Выламовский привел 1000
добрых ратников; наконец, около осени пришел Ян Сапега, староста усвятский,
которого имя вместе с именем Лисовского получило такую черную знаменитость в
нашей истории. Сапега пришел вопреки королевским листам, разосланным во все
пограничные города и к нему особенно. Мстиславский воевода Андрей Сапега
прямо признался смоленскому воеводе Шеину, что польскому правительству нет
никакой возможности удерживать своих подданных от перехода за границу: "Я
тебе настоящую и правдивую речь пишу, что все это делается против воли и
заказу его королевской милости; во всем свете, за грехи людские, такое
своевольство стало, что и усмирить трудно; не таю от вас и того, что многие
люди, подданные его королевской милости, и против самого государя встали и
упорно сопротивляться осмелились; но бог милостив, государю нашему на них
помог, и они, убегая от королевского войска, идут своею волею в чужие
государства, против заказа его королевской милости". Таким образом, победа
Сигизмунда над рокошанами доставила Лжедимитрию новых союзников. Узнав о
походе Сапеги, самозванец послал к нему письмо, в котором просил его не
грабить по дороге жителей, присягнувших ему, Димитрию; письмо заключается
словами: "А как придешь к нашему царскому величеству и наши царские
пресветлые очи увидишь, то мы тебя пожалуем своим царским жалованьем, тем,
чего у тебя и на разуме нет".
Но нужнее всех этих подкреплений для самозванца было присутствие Марины
в его стане. Узнав, что в исполнение договора Мнишек с дочерью отпущен из
Ярославля в Польшу и едет к границе под прикрытием тысячного отряда,
самозванец разослал в присягнувшие ему пограничные города приказ: "Литовских
послов и литовских людей перенять и в Литву не пропускать; а где их поймают,
тут для них тюрьмы поставить да посажать их в тюрьмы". Но он не
удовольствовался этим распоряжением и отправил перехватить их Валавского с
полком его; но полякам, которые уже давно служили Лжедимитрию, почему-то не
хотелось, чтобы Марина была у них в стане: очень вероятно, что, уверенные в
самозванстве своего царя, они не хотели силою заставить Мнишка и особенно
его дочь признавать вора за настоящего, прежнего Димитрия и боялись дурных
для себя последствий от подобного насилия, не могли они знать, что Мнишки
пожертвуют всем для честолюбия. Как бы то ни было, Валавский, по уверению
одного из товарищей своих, с умыслом не нагнал Мнишка. Тогда самозванец
отправил Зборовского; этот, приехавши недавно, хотел прислужиться
Лжедимитрию, пошел очень скоро, нагнал Мнишка под Белою, разбил провожавший
его московский отряд и воротил Мнишка с семейством и послом Олесницким;
Гонсевский, отделившись от них за несколько дней перед тем, уехал за границу
другой дорогою. Но теперь затруднение состояло в том, что Марина и отец ее
не хотели прямо ехать к самозванцу в Тушино, не хотели безусловно отдаваться
ему в руки: они приехали прежде в стан к Сапеге и оттуда уже вели переговоры
с Лжедимитрием. Говорят, что Мнишек и послы заранее условились, чтоб их