"С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 8" - читать интересную книгу автора

смоленским воеводам, зачем они поступают милостиво и совестятся пытать людей
духовных? "Вы это делаете не гораздо, что такие дела ставите в оплошку, а
пишете, что у дьякона некому снять скуфьи и за тем его не пытали; вам бы
велеть пытать накрепко и огнем жечь".
Пришли вести, что и самозванец не истреблен окончательно, а
усиливается. После поражения при Добрыничах самозванец заперся в Путивле и,
видя малочисленность своего войска, хотел было уехать в Польшу, но теперь
между русскими было уже много людей, которые тесно соединили свою судьбу с
его судьбою и которые не хотели ни бежать в Польшу, ни отдаваться в руки
Борису; они удержали Лжедимитрия, грозили, что могут спасти себя, выдав его
живым Годунову, утверждали, что, несмотря на поражение, средств у него еще
много, что у Бориса много врагов. Враги Бориса, которым нужно было
поддержать самозванца, не замедлили предложить последнему свою помощь: 4000
донских козаков явилось в Путивль. Что же делали в это время царские
воеводы? Они пошли осаждать Рыльск; но тут поляки распустили слух, что к ним
на помощь идет Жолкевский, гетман польный; язык сообщил эту весть царским
воеводам, которые испугались, отступили поспешно от Рыльска, стали в
Комарницкой волости и начали страшно мстить ее жителям за приверженность к
Лжедимитрию: не было пощады ни старикам, ни женщинам, ни детям, что,
разумеется, еще более усилило ненависть севрюков к Борису и привязанность к
Лжедимитрию. Недеятельность воевод рассердила царя: он послал сказать
воеводам, что они ведут дело нерадиво: столько рати побили, а Гришку не
поймали. Бояре и все войско оскорбились; в войске, по словам летописца,
стало мнение и ужас от царя Бориса, и с той поры многие начали думать, как
бы царя Бориса избыть и служить окаянному Гришке. Так при шаткости, при
усобице, первая немилость со стороны одного соперника уже производила
сильное неудовольствие, заставляла многих думать, как бы избыть
немилостивого государя; уже многие начали смотреть на свою службу не как на
необходимую обязанность в отношении к царю и царству, но как на милость,
которую они оказывали Борису, и при первом неудовольствии начинали думать об
отступлении от него: при появлении соперника царю единение царя и царства
рушилось и возвращалось безнарядное время многовластия, когда вольно было
переходить от одного знамени к другому.
Побуждаемые царем, воеводы пошли осаждать Кромы, где засел приверженец
Лжедимитрия Акинфиев да донские козаки с атаманом Корелою. Воеводы, по
словам иностранца очевидца Маржерета, при осаде Кром занимались делами,
достойными одного смеха, но русский летописец говорит еще о других делах,
достойных не одного смеха: когда деревянная стена Кром уже сгорела и нужно
было порешить дело, известный нам Михайла Глебович Салтыков велел отвести
наряд от крепости, "норовя окоянному Гришке". К шаткости, ослаблению
нравственному присоединилось еще бедствие физическое, открылась сильная
смертность в стане царском: Борис прислал лекарства ратным людям, а между
тем попытался отделаться от самозванца отравою, подослал к нему в Путивль
монахов с зельем, но умысел был открыт, и скоро разнеслась весть о смерти
самого Бориса: 13 апреля, когда он встал из-за стола, кровь хлынула у него
изо рта, ушей и носа, и после двухчасовых страданий он умер, постриженный в
монахи под именем Боголепа. Понесся слух, что он погиб от яда, собственною
рукою приготовленного.
После Бориса остался сын Федор, который, по отзыву современников, хотя
был и молод, но смыслом и разумом превосходил многих стариков седовласых,