"С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 8" - читать интересную книгу автора

жителями. Мы не удивимся такому, с первого взгляда странному явлению, если
вспомним, что не все москвичи принимали участие в убийстве Лжедимитрия, что
многие из них шли в Кремль с целию спасать царя из рук поляков, и вдруг им
выкинули обезображенный труп Лжедимитрия, в котором трудно было различить
прежние черты. Чему хотим верить, тому верим охотно; как обыкновенно бывает
в таких случаях, всякий старался представить свое мнение о чудном,
таинственном событии, свою догадку, свое: мне показалось; так, одному
французскому купцу показалось, что на трупе Лжедимитрия остались ясные знаки
густой бороды, уже обритой, тогда как у живого царя не было бороды; тому же
французу показалось, что волосы у трупа были длиннее, чем у живого царя
накануне; комнатный слуга убитого Лжедимитрия, поляк Хвалибог, клялся, что
труп, выставленный на Красной площади, нисколько не походил на его прежнего
господина: лежал там, говорил он, какой-то малый, толстый, с бритым лбом, с
косматою грудью, тогда как Димитрий был худощав, стригся с малыми по
сторонам кудрями по обычаю студенческому, волос на груди у него не было по
молодости лет. Маска, надетая на лицо Лжедимитрия, также была поводом к
толкам, что тут скрывалась подстановка, и вот молва росла более и более. Но
если некоторые жители Москвы верили в спасение Лжедимитрия, тем более должны
были верить ему жители областей. Сам Шуйский видел, что ему нельзя
разуверить народ касательно слухов о втором Лжедимитрии и что гораздо
благоразумнее вооружиться против прав первого, дабы самозванец, и спасшийся,
по мнению некоторых, от убийц, оставался все же самозванцем. Для этого
Шуйский немедленно велел с большим торжеством перенести из Углича в Москву
тело царевича Димитрия, после чего разосланы были грамоты с извещением об
этом событии и с повторением о злодействах Лжедимитрия, с приобщением
показания Бучинских, грамот, данных самозванцем воеводе сендомирскому, и
переписки его с папою, равно как известия о покаянии царицы Марфы. Но в то
время как в Угличе и в Москве прославляли святость невинного младенца,
павшего под ножами убийц, на престоле сидел человек, который при царе
Феодоре торжественно объявил, что царевич сам себя заколол в припадке
падучей болезни! Шуйский решился даже сам нести всею Москвою до
Архангельского собора тело царевича!
Грамоты Шуйского не помогли. В то время как Молчанов в самую минуту
убийства Лжедимитрия уже помышлял о его воскрешении, в то же время князь
Григорий Петрович Шаховской думал о том же и во время смуты во дворце унес
государственную печать, как вещь нужную для исполнения своих замыслов. Новый
царь помог ему в этом как нельзя лучше, сославши его воеводою в Путивль за
преданность Лжедимитрию. Шаховской, приехав в Путивль, собрал жителей и
объявил им, что царь Димитрий жив и скрывается от врагов; путивльцы
немедленно восстали против Шуйского, и примеру их последовали другие
северские города. В Чернигове начальствовал тот самый боярин князь Андрей
Телятевский, который прежде не хотел участвовать в переходе целого войска на
сторону первого Лжедимитрия, а теперь объявил себя на стороне второго, о
котором еще никто ничего не знал обстоятельно: нет сомнения, что личные
отношения к Шуйскому были причиною такого поступка. Начались волнения и в
Москве; здесь еще не смели произнести громко имя Димитрия и потому старались
привести толпу в движение по другому поводу: на домах иностранцев и бояр
написали, что царь предает домы этих изменников народу на разграбление.
Толпы начали сбираться, но на этот раз их разогнали. Чрез несколько времени,
в один воскресный день, когда царь шел к обедне, увидел он множество народа