"Сергей Соловьев. Прана " - читать интересную книгу автора

"После того как отрезана голова и снята кожа, ты цепко ухватываешь
большим и указательным пальцем шейный позвонок и, скользя вдоль хребта,
расслаиваешь ее плоть на две продольные лесбийские половины так, что в руке
твоей не остается ничего, кроме цветущего фосфора - белой морозной веточки
ее позвоночника. Вот примерно по этому домашнему рецепту разделки сельди что
ты должен сделать с собой, отправляясь в Индию. Стереть все, что ты знал,
значил и мнил и кем надеялся стать, - сказала мне недавно вернувшаяся оттуда
жена приятеля.
Друзья единственного человека, живущего в Индии, с которым я был
знаком, - свами Амира, дали мне его контактный телефон. Это, добавили они,
личная телефонная будка его друга Джаянта (гигант. -
англ .), стоящая на улице некоего городка Ришикеш в верховье Ганга.
Трубку держать надо подольше.
Сам Амир живет на холме в крайнем доме под манговым деревом,
облепленным обезьянами, за которым - уходящие на сотни километров в сторону
Гималаев - безлюдные джунгли.
На веранде в утренних лучах, развалившись в шезлонгах, нежатся
королевские кобры со сдвинутыми на затылок солнцезащитными очками, над ними
в пятнистой листве баньяна поблескивает золотой фиксой зрачка леопард, сонно
щурясь на соседнее дерево, где серебристо бородатая обезьянья мадонна
прижимает к тощей умбристой залысинке груди новорожденное, еще в пленочке
небытия, дитя с тикающей головой. Амир по утрам спускается к Гангу,
перешагивая курящиеся вавилонские башни слоновьего помета и после медитаций
и омовений порой наведывается в городок.
Так это виделось.
Шли гудки. Я держал, как сказали. Легче было представить эту будку на
луне. И гиганта, невесомо увесистым шагом пылящего к ней.
"Джаянт слушает".
Это было за день до отъезда, на попытки связаться с Амиром уже не
оставалось времени.
Есть ли у него машина? "Да". Смог ли бы он встретить в аэропорту?
"Нет проблем". Как далеко Ришикеш от Дели? "Пять с половиной часов".
Мог ли бы он передать Амиру, что я в 8 утра буду ждать его у Ганга в
том месте, о котором они с Джаянтом условятся? "Нет проблем". Рейс такой-то,
имя - напиши на бумаге. "О'кей". И гудки.
Бред, подумал я и положил трубку.
В пять утра, уже на подъезде к Ришикешу, мы пересекли пересохшее
каменистое русло одного из притоков Ганга. Джаянт кунял на переднем сидении
"Фольцвагена-комби". Ксения высматривала под сереющими деревьями дремлющих
будд-шив-вишн или их аватар, и, надо сказать, не без оснований.
Я, цедя из литровой бытыли 70-градусную домашнюю сливовицу, сунутую мне
"на случай" лучезарным мюнхенским сербом, спрашивал у молчаливого, чуть
приоткрытого, как памятник под простыней, шофера-индуса, возраст которого
свободно плавал от шестнадцати до шестидесяти:
- А что они делают там, вдали, эти рассеянные по дну русла фигуры?
- А, эти? - кидает он беглый взгляд в окно. - Из Бангладеша. - И
помолчав: - Рыбу ищут.
Река здесь, насколько я мог судить, вымерла еще в эпоху императора
Ашока.
К концу недели я вынул блокнот и продолжил: