"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

грустно, что оно не может состояться, но в какой вере я родился, в такой
хочу и умереть. Ничто не заставит меня переменить веру и креститься снова.
Послы думали было его уговорить, и уже дьяк Патрикеев принялся
доказывать ему все преимущества православной веры, но королевич решительно
сказал, поднимаясь с места и прощаясь:
- Много говорить я с вами не могу, мне это и не дозволено, да и не о
чем теперь нам говорить. Во всем полагаюсь я на волю моего отца: как он
решит, так и будет.
С этими словами королевич уехал.
Послы видели, что он недоволен и грустен, почти так же недоволен и
грустен, как были они сами.
С тяжелым сердцем, в страхе ожидавшей их царской немилости, тронулись
Проестев и Патрикеев в обратный путь из Копенгагена.


XIV

Страх послов был не напрасен. Когда они возвратились ни с чем, царь
Михаил Федорович сильно разгневался - сам даже не захотел и говорить с
ними, а в посольском приказе им были сказаны вины их многие.
Обвиняли их в том, что великое государское дело, для которого их
посылали, они делали не по наказу.
Им говорили:
- Должны вы, послы, были радеть и промышлять всякими мерами,
уговаривать и дарить кого надобно, а вы что же такое наделали? Первый
отказ услышали, да сейчас же и уехали, не обославшись* с государем. С вами
для государева дела послана, была казна, соболи, слава Богу, давать было
что, а вы соболей-то, видно, раздавали для своей чести, а не для
государева дела. С ближними королевскими людьми говорили самыми короткими
словами, что к делу не пристало, многих самых надобных дел не говорили и
ближним королевским людям, во многих статьях, были безответны!..
_______________
* Обослаться с кем-либо - обратиться, сообщить.

Как ни оправдывались Проестев с Патрикеевым, как ни доказывали, что
делать им было нечего, что они стояли не за свою, а за государеву честь и
не могут быть в том повинны, что чести этой великой умалить не посмели, -
на оправдания и доказательства их не обратили никакого внимания.
Что тут говорить - посланы были устроить дело, о котором царь денно и
нощно помышляет, которое у него "загорелось", - дела такого не сделали,
все только напортили, так какие уж оправдания!..
Велика была на послов царская опала, притихли они, притаились. Не
видать их стало, будто никогда на Москве и не было окольничьего Степана
Матвеевича Проестева да дьяка Ивана Патрикеева...
Выждал царь три месяца и снова отправил в Данию, но уже не своих, не
московских людей, а датского же комиссара Петра Марселиса, и, посылая его,
царь говорил ему такие слова ласковые:
- Верим мы тебе, Петр, в таком великом нашем деле, ибо твой, Петров,
отец, Гаврила, и сам ты, Петр, прежде нам, великому государю, служили
верно. Как был в Польше и Литве отец наш, то Гаврила Марселис о его