"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

оскорблять королевича за его преданность лютеранской вере. Я говорил с
некоторыми шведами и голландцами, которые живали в Москве и хорошо знают
московитов, - это их мнение, что так непременно будет.
- Шведы и голландцы нарочно так говорят! - воскликнул Марселис. -
Говорят так, желая расстроить тесный союз Дании с Москвою. На слова их
нечего обращать внимания. Я много лет прожил в московском государстве и
знаю московитов получше этих шведов и голландцев, и я утверждаю, что
ничего подобного нельзя ожидать. Королевич Вольдемар в бытность свою в
Москве всем очень понравился, все его полюбили и желают его возвращения.
Канцлер хитро улыбнулся.
- Вы хороший посол, господин Марселис, - сказал он, - на все умеете
ответ дать, и вас, видно, не переспоришь, но дело не во мне - я тут
сторона, я только исполнитель приказаний моего государя. Поговорите с
графом Шлезвиг-Голштинским, быть может, несмотря на все достоинства
московитов и на то, что его так полюбили, он сам не захочет ехать.
Марселис откланялся канцлеру и отправился к Вольдемару в полной
уверенности, что тут его красноречие будет гораздо более к месту.
Перед своим отъездом из Москвы он обстоятельно говорил с Проестевым и
Патрикеевым, и они убедили его в том, что королевич только и мечтает, как
бы скорей переселиться в Москву и вступить в брак с царевной.
Но и тут Марселиса ожидало разочарование - Вольдемар был уже не в том
настроении, в каком находился перед отъездом из Копенгагена московских
послов.
За эти последние месяцы он часто ездил к матери и поведал ей о своем
деле. Графиня пришла в ужас. При мысли о разлуке с сыном в ней вспыхнула
вся ее прежняя к нему нежность, и она пустила в ход все убеждения, всю
силу, на какую способна мать, хотящая отвратить погибель от своего
ребенка. Ее доводы, убеждения, мольбы и слезы в конце концов подействовали
на Вольдемара.
Что же касается фантастической любви его к неведомой царевне, она не
прошла, она время от времени просыпалась снова, но только время от времени
и ненадолго.
Юный граф Шлезвиг-Голштинский жил весело, часто находился в обществе
красивых женщин, и живая, осязаемая красота сильно вредила красоте
призрачной, неосязаемой, созданной юным и пылким воображением.
Как бы то ни было, Марселис нашел королевича весьма сдержанным, и
наконец после долгого разговора тот прямо сказал ему:
- Право, напрасно вы приехали - это дело так долго тянется, что уже
наконец всем у нас надоело, да и мне тоже. Не знаю, отчего вам так
нравится Москва и вы там живете, - я не нашел в ней ничего интересного. У
меня от моей поездки не осталось никаких приятных воспоминаний, а грубости
и дикости видел я там много.
- Как же мне прикажете понимать слова ваши? - спросил смущенный
Марселис. - Как прямой отказ?
- Нет, - ответил Вольдемар. - Я бы отказался, если бы это только от
меня зависело, но я должен и хочу поступить так, как мне прикажет король,
мой отец. Если он прикажет жениться на царевне, я его не ослушаюсь.


XVI