"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

совершенно Богу присвояет. Да и отец твой, Христианус-король, показал
совет свой к его царскому величеству и присвоиться захотел, тебя, любимого
сына своего, к царскому величеству отпустил, чтобы тебе жениться на его
дочери, и с послами своими приказывал, что отпустил тебя на всю волю его
царского величества, так тебе надобно его царского величества послушать,
да будешь в православной Христовой вере вместе с нами. Мы знаем, что вы
называетесь христианами, но не во всем веру Христову прямо держите и всеми
статьями разделяете от нас, и тебе бы, государь королевич, принять святое
крещение в три погружения, а о том сомнения не держать, что ты уже крещен.
Несовершенное вашей веры крещение требует истинного исполнения, таким
образом и будет единокрещение в святую соборную и апостольскую церковь, а
не два, и у нас второго крещения нет".
Дальше Вольдемар не стал читать, а прямо сел и написал такой ответ:
"Так как нам известно, что вы у его царского величества много можете
сделать, то бьем вам челом, попросите государя, чтобы отпустил меня и
господ послов назад в Данию с такою же честью, как и принял.
Вы нас обвиняете в упрямстве, но постоянства нашего в прямой вере
христианской нельзя назвать упрямством. В делах, которые относятся к
душевному спасению, надобно больше слушаться Бога, чем людей. Мы хотим
отдать на суд христианских государей: можно ли нас назвать упрямым.
Как видно, у вас перемена веры считается делом маловажным, когда вы
требуете от меня этой перемены для удовольствия царского величия, но у нас
такое дело чрезвычайно великим почитается и таких людей, которые для
временных благ и чести, для удовольствия людского веру переменяют,
бездельниками и изменниками почитают.
Подумайте о том, если мы будем Богу своему не верны, то как же нам
быть верным царскому величеству? Нам от отца нашего наказа нет, чтобы
спорить о мирском или о духовном деле; царское величество нас обнадежил,
что нам, нашим людям и слугам никакой неволи в вере не будет. Мы хотим
вести себя перед царским величеством, как сын перед отцом, хотим исполнять
его волю во всем, что Богу не гневно, нашему отцу не досадно, нашей
совести не противно, и ничего не желаем, как приведения к концу договора,
но для этого не отступим от своей веры.
Вы приказываете нам с вами соединиться, и если мы видим в этом грех,
то вы, смиренный патриарх, со всем освященным собором, грех этот на себя
возьмете. Отвечаем: всякий свои грехи сам несет, если же вы убеждены, что
по своему смирению и святительству можете брать на себя чужие грехи -
сделайте милость, возьмите на себя грехи царевны Ирины Михайловны и
позвольте ей вступить с нами в брак".
Как ни казалось разумно и убедительно это письмо, ему не суждено было
произвести никакого впечатления на патриарха и помочь делу. Время шло, а
датчане чувствовали себя пленниками и не знали, когда же наконец окончится
их неволя.


XXII

Как-то, в начале лета, после скучного, однообразного дня, вышел
королевич под вечер в сад.
Вечер был тихий и теплый, трава уже поднялась высоко, вербы стояли