"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу авторацаревной сидела княгиня Хованская и вышивала в царевниных пяльцах.
"Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! - подумала Маша. - Кикимора расселась, того и жди, надолго, ведь это она любит... от пялей-то ее и не оторвешь!.." Маша низко поклонилась, подошла к руке царевны, а потом и княгини-мамы, которая, вся погрузясь в свою работу, не обратила на нее особого внимания. - Ты за уроком? - спросила, вся вспыхнув, царевна, а глаза ее, устремленные на Машу, говорили совсем другое. "Где пропадала? Отчего вчера тебя вечером не было? Отчего не пробралась ночью? Да и теперь почему пришла так поздно? Что случилось? Не удалось, видно? Я весь вечер, всю ночь, все утро промучилась, тебя дожидалась!" - говорили глаза царевны. - За уроком, царевна, по твоему приказу, - ответила Маша почтительным шепотом, стала за спиной княгини и, почувствовав себя в безопасности, совсем преобразилась. Она кивнула головою, сделала счастливое лицо, схватила себя за ухо. Царевна отлично поняла: "Все благополучно... самые чудные вести... Не была до сих пор, потому что Максимовна задержала и опять пришлось пострадать уху". Царевна так вся и просияла, забыв даже пожалеть о бедном вечном страдальце, об ухе своей подруги. Она бросила мгновенный взгляд на княгиню и едва заметно передернула плечом: "Видишь, сидит, пожалуй, уйдет не скоро! Вот наказанье-то!" "Кикимора!" - совершенно ясно проговорили глаза бесенка. Минуты с две продолжалось молчание. Княгиня прилежно, не поднимая Вдруг Маша, вздрогнув, бросила торжествующий взгляд на царевну. Вздохнула она раз, вздохнула еще глубже, еще слышнее другой. - Чего это ты вздыхаешь? - спросила царевна. - Королька жалко! - с новым вздохом печально выговорила Маша. Княгиня оторвалась от работы, обернулась, взглянула на девушку и быстро спросила: - Что Королек? Про что ты говоришь? Дело в том, что Королек был любимый царицын попугай, которого выучили, каждый раз как царица проходила мимо клетки, кричать: "Здравствуй, матушка-царица, ты царица, а я заморская птица!" - Да как же не пожалеть-то его, княгинюшка?! - печальным голосом, чуть что не со слезами на глазах стала объяснять Маша. - Ведь даром что он - птица, а все ж таки у него чувства есть и ему очень больно... - Что больно? Говори толком! - совсем встревожилась княгиня. - Иду я и вижу, - продолжала Маша, - вижу я, дурка-арапка подобралась к клетке, отворила дверцу, руку просунула и выщипывает у него перышки, а Королек-то кричит не своим голосом: "Больно, ой, матушки, больно!" - Да ты не врешь?.. Маша сделала недоумевающее, изумленное лицо. - С чего ж это я врать стану! Неужто врать можно! - Ну, уж я ж эту арапку! Уж я ж ее! Не впервой замечаю, что она все что-то с Корольком возится... Не дай Бог замучает его, захиреет он, что тогда царица-то скажет. Вот так народец... Отвернись только, и того и жди всякой напасти! - Княгиня, говоря это, поднялась с места и быстро вышла из |
|
|