"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

царевной сидела княгиня Хованская и вышивала в царевниных пяльцах.
"Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! - подумала Маша. - Кикимора
расселась, того и жди, надолго, ведь это она любит... от пялей-то ее и не
оторвешь!.."
Маша низко поклонилась, подошла к руке царевны, а потом и
княгини-мамы, которая, вся погрузясь в свою работу, не обратила на нее
особого внимания.
- Ты за уроком? - спросила, вся вспыхнув, царевна, а глаза ее,
устремленные на Машу, говорили совсем другое. "Где пропадала? Отчего вчера
тебя вечером не было? Отчего не пробралась ночью? Да и теперь почему
пришла так поздно? Что случилось? Не удалось, видно? Я весь вечер, всю
ночь, все утро промучилась, тебя дожидалась!" - говорили глаза царевны.
- За уроком, царевна, по твоему приказу, - ответила Маша почтительным
шепотом, стала за спиной княгини и, почувствовав себя в безопасности,
совсем преобразилась.
Она кивнула головою, сделала счастливое лицо, схватила себя за ухо.
Царевна отлично поняла: "Все благополучно... самые чудные вести... Не
была до сих пор, потому что Максимовна задержала и опять пришлось
пострадать уху".
Царевна так вся и просияла, забыв даже пожалеть о бедном вечном
страдальце, об ухе своей подруги.
Она бросила мгновенный взгляд на княгиню и едва заметно передернула
плечом: "Видишь, сидит, пожалуй, уйдет не скоро! Вот наказанье-то!"
"Кикимора!" - совершенно ясно проговорили глаза бесенка.
Минуты с две продолжалось молчание. Княгиня прилежно, не поднимая
головы, вышивала, искусно нанизывая на шелк блестящие бисеринки.
Вдруг Маша, вздрогнув, бросила торжествующий взгляд на царевну.
Вздохнула она раз, вздохнула еще глубже, еще слышнее другой.
- Чего это ты вздыхаешь? - спросила царевна.
- Королька жалко! - с новым вздохом печально выговорила Маша.
Княгиня оторвалась от работы, обернулась, взглянула на девушку и
быстро спросила:
- Что Королек? Про что ты говоришь?
Дело в том, что Королек был любимый царицын попугай, которого
выучили, каждый раз как царица проходила мимо клетки, кричать:
"Здравствуй, матушка-царица, ты царица, а я заморская птица!"
- Да как же не пожалеть-то его, княгинюшка?! - печальным голосом,
чуть что не со слезами на глазах стала объяснять Маша. - Ведь даром что
он - птица, а все ж таки у него чувства есть и ему очень больно...
- Что больно? Говори толком! - совсем встревожилась княгиня.
- Иду я и вижу, - продолжала Маша, - вижу я, дурка-арапка подобралась
к клетке, отворила дверцу, руку просунула и выщипывает у него перышки, а
Королек-то кричит не своим голосом: "Больно, ой, матушки, больно!"
- Да ты не врешь?..
Маша сделала недоумевающее, изумленное лицо.
- С чего ж это я врать стану! Неужто врать можно!
- Ну, уж я ж эту арапку! Уж я ж ее! Не впервой замечаю, что она все
что-то с Корольком возится... Не дай Бог замучает его, захиреет он, что
тогда царица-то скажет. Вот так народец... Отвернись только, и того и жди
всякой напасти! - Княгиня, говоря это, поднялась с места и быстро вышла из