"Н.Сомин. Климент Александрийский и свт.Иоанн Златоуст: два взгляда на богатство и собственность " - читать интересную книгу автора

"Это было ангельское общество, потому что они ничего не называли
своим...Видел ли ты успех благочестия? Они отказывались от имущества и
радовались, и велика была радость, потому что приобретенные блага были
больше. Никто не поносил, никто не завидовал, никто не враждовал, не было
гордости, не было презрения, все как дети принимали наставления, все были
настроены как новорожденные... Не было холодного слова: мое и твое; потому
радость была на трапезе. Никто не думал, что ест свое; никто (не думал), что
ест чужое, хотя это и кажется загадкою. Не считали чужим того, что
принадлежало братьям, - так как то было Господне; не считали и своим, но -
принадлежащим братьям" /IX:73/.
Здесь в особенности обращает на себя внимание отношение святителя к
словам "мое и твое", которые вполне отражают смысл частной собственности.
Св. отец характеризует это речение как "жестокое", "произведшее бесчисленные
войны", "холодное". Одно это ярко характеризует негативное отношение
святителя к частной собственности. В другом месте св. отец еще более строг:
"слово - это "мое" - проклятое и пагубное; оно привнесено от диавола"
/XI:181/.
Нравственно отвергая "мое и твое", Св. Иоанн Златоуст считает общность
имущества, достигнутую в Иерусалимской общине, гораздо более высокой формой
христианской жизни, чем климентовский идеал благотворительности:
"Это жестокое и произведшее бесчисленные войны во вселенной выражение:
мое и твое , было изгнано из той святой церкви, и они жили на земле, как
ангелы на небе: ни бедные не завидовали богатым, потому что не было богатых,
ни богатые презирали бедных, потому что не было бедных, но бяху им вся обща:
и ни един же что от имений своих глаголаше быти; не так было тогда как
бывает ныне. Ныне подают бедным имеющие собственность, а тогда было не так,
но отказавшись от обладания собственным богатством, положив его пред всеми и
смешав с общим, даже и незаметны были те, которые прежде были богатыми"
/III:257-258/.
Однако, это равноангельское состояние достигнуто, по Златоусту, путем
милостыни. Святитель считает, что обычная милостыня, когда люди отдают
незначительную часть своего состояния отдельным людям, даже и милостыней не
может быть названа. Подлинная милостыня, когда все отдают всем все. Именно
это, по мнению Златоуста, и произошло в Иерусалимской общине. Говоря о ней,
святитель восклицает:
"Таков плод милостыни: чрез нее упразднялись перегородки и препятствия,
и души их тотчас соединялись: "у всех их бе сердце и душа едина" /XI:880/.
И, восхищенный жизнью Иерусалимских первохристиан, святитель прямо с
амвона призывает своих прихожан (правда, без особой надежды на успех)
последовать их примеру:
"Но если бы мы сделали опыт, тогда отважились бы на это дело. И какая
была бы благодать! Если тогда, когда не было верных, кроме лишь трех и пяти
тысяч, когда все по всей вселенной были врагами веры, когда ниоткуда не
ожидали утешения, они столь смело приступили к этому делу, то не тем ли
более это возможно теперь, когда, по благодати Божией, везде во вселенной
пребывают верные? И остался ли бы тогда кто язычником? Я, по крайней мере,
думаю, никто: таким образом мы всех склонили бы и привлекли бы к себе.
Впрочем, если пойдем этим путем, то уповаю на Бога, будет и это. Только
послушайтесь меня, и устроим дело таким порядком; и если Бог продлит жизнь,
то, я уверен, мы скоро будем вести такой образ жизни" /IX:114/.