"Орест Михайлович Сомов. Гайдамак" - читать интересную книгу автора

того уже измял их так, что я целую неделю не смогу взяться за бандуру.
Гайдамаки пристально смотрели в лицо Гаркуши и молча ждали его
повелений. Он провел указательным пальцем черту по воздуху в ту сторону, где
лежали панычи,- и толстый пан мигом был туда перенесен. Просечинский сел в
положении человека, который, только что быв вытащен из воды, не может еще
опомниться и собрать своих мыслей. С рассеянным видом озирался он вокруг
себя, пока взор его снова остановился на сыновьях его, которые лежали затаив
дух и не смея поворохнуться. Тут пробудилось участие в сердце отца, с
тоскливым умилением глядел он на своих детей, но не решался заговорить с
ними, боясь, чтоб ужасная истина не разрушила последней, шаткой его надежды.
Гаркуша между тем сел на прежнее свое место, и гайдамаки снова
обступили его с видом ожидания. "По оброк!" - промолвил он, и гайдамаки,
громко и радостно вскрикнув: "По оброк!", рассыпались в разные стороны,
кроме тех из них, которым поручено было смотреть за толстым паном, за детьми
и людьми его, сторожить у палатки и пр. Часть гайдамаков бросилась к
коляске, фурам и возам Просечинского, несколько человек расстилали перед
Гарку-шей ковры, попоны и все, что могли отыскать в обозе толстого пана; а
выкрест Лемет, подойдя к Просечинскому, с притворною, лукавою учтивостью и
старинными своими жидовскими оговорками и божбами, просил его ссудить на
время атамана ключами от походных своих сундуков и баулов и, не дожидаясь
ответа, начал шарить у него в карманах, отыскал большую связку ключей и
принес ее к Гаркуше.
Хладнокровный сторонний зритель подивился бы ловкости, сметливости и
проворству, с какими гайдамаки обыскивали и опоражнивали захваченный ими
обоз. Из читателей наших легко могут об этом составить себе понятие те,
которым случалось быть в руках французских таможенных приставов и
осмотрщиков, особливо на заставе при переезде через Рейн, у Страсбурга. В
минуту все было обыскано, вытаскано и снесено в одно место, и те из сундуков
и шкатулок, кои заключали в себе самые ценные вещи, с редкою догадливостью
были отобраны и расставлены перед атаманом.
Прежде всего Гаркуша, расспрашивая шута и других людей Просечинского,
начал отбирать вещи, принадлежавшие Торицкому и Олесе. Все это откладывалось
на сторону, и Гаркуша даже не отмыкал сундуков, чемоданов и шкатулок, в
которых, по показаниям людей, находилась собственность панны Елены или
будущего ее мужа! Атаман гайдамаков, любивший при всяком случае с некоторым
хвастовством выказывать свое бескорыстие или великодушие, отложил еще
значительную долю из взятых им на свой пай дорогих вещиц и червонцев и,
положив в шкатулку, замкнул и отослал с другим имуществом жениха и невесты в
палатку, строго подтвердив гайдамакам, чтобы все было доставлено в целости.
Тогда начался подел. С видом знатока и любителя, Гаркуша рассматривал и
оценивал все вещи высокой цены, к тяжкому прискорбию толстого пана, который
печально смотрел на расхищение своего богатства. При открытии каждого
сундука с серебром, каждого баула с золотыми деньгами или шкатулки с
драгоценностями гайдамаки испускали неистовый, радостный вопль, как стая
воронов при виде мясной добычи, и этот вопль болезненно отдавался в ушах и в
сердце толстого пана. Надобно было видеть жадные, сверкающие взгляды
корыстолюбивой вольницы, когда перед нею рассыпали мешки с червонцами и
рублями или раскладывали большие серебряные стопы и чаши, дорогое оружие,
золотые парчи, камки и бархат! Надобно было видеть горькие ужимки и тяжелые
вздохи толстого пана, когда перед его глазами Гаркуша с своею шайкой