"С.П.Сомтоу. Валентайн ("Вампирский узел" #2) " - читать интересную книгу автора

С высунутого языка ей на лицо закапала слюна.
- Нет! - закричала она. - Выпустите меня отсюда... из этого сна...
И она сразу вернулась обратно в черную комнату. Симона сидела на месте,
спокойная и безмятежная.
- Вы обманщица! - выкрикнула Петра. - Джейсон никогда бы мне не сказал
такого - никогда, никогда, никогда!
Лицо Симоны скривилось в злобной усмешке. А ты когда-нибудь видела меня
таким, каким я был на самом деле? Да еб твою мать, меня от тебя тошнит. Тоже
мне, великомученица, жертва изнасилования. И этой херней ты пыталась
удержать моего приемного папочку. Типа на жалость давила. А ты не знала,
что, когда тебя не было дома, он меня бил смертным боем? Ремнем?
- О Господи, что ты такое говоришь... я убью его... я не знала,
клянусь... я убью его, мерзавца... - Что все это значит? Откуда ей знать,
что это правда? Слова, порожденные воспаленным воображением голливудского
медиума... Она лихорадочно огляделась по сторонам и вдруг поняла, что она
так и не вырвалась из того видения - они как бы накладывались друг на друга,
черная комната со свечами и сад, залитый солнечным светом, сад, где висел ее
мертвый ребенок, и она обнимала его, и пыталась его укачать, как в детстве -
только не чтобы он заснул, а чтобы он ожил, - и он был тяжелым-тяжелым, как
мешок, набитый камнями, таким тяжелым, каким может быть только мертвый.
Это все ты, мама. Я всегда знал, что ты хочешь, чтобы я умер. Чтобы
меня не было. Ну давай, убей его. Тебе надо было бы сделать аборт. Чтобы я,
блядь, вообще не рождался.
И он вытянул руки и обнял ее. Руки, тяжелые от свернувшейся мертвой
крови. Очень тяжелые. Они обхватили ее, как тиски. Нечеловеческие руки.
Жесткие и негнущиеся, как руки робота.
Ты думаешь, что я умер, но теперь я тебя не отпущу... никогда...
Его язык то высовывался изо рта, то опять убирался, как у змеи. Его
глаза закатились. Он стиснул ее в непотребных объятиях, и она почувствовала,
как его холодный язык облизывает ее щеку, холодный, и мокрый, и пахнущий
компостом... как этот язык раскрывает ей губы и лезет ей в рот... и тошнота
подступает к горлу...
Ведь ты же любишь меня, правда, мама? Мама, мама... давай поебемся...
мама, давай поебемся, давай...
- Нет! - закричала она. Видение померкло. Она вдруг поняла, что ее
обнимает Симона. Закатившиеся глаза старухи уже вернулись в нормальное
положение, и ее пустые зрачки мерцали, как отшлифованные камни.
- Ты не мой Джейсон... это обман... грязный трюк!
Только теперь до нее дошло, что она заливается слезами. Лоб покрылся
испариной. Сердце в груди колотилось так, что казалось, оно сейчас
выпрыгнет. Господи, поскорее бы это все закончилось. Но старуха, похоже, не
собиралась пока выходить из транса.
- Джейсон? - тихо спросила Петра.
Испугалась, да? Это был голос Джейсона. Абсолютно точно. Голос
подростка - голос, который только-только начал ломаться, грубый и хрупкий
одновременно. Когда я был жив, у меня как-то не было случая воплотить свой
эдипов комплекс.
- Симона вытащила тебя у меня из сознания, слепила тебя из моей вины,
вины, от которой я так и не избавилась.
Да неужели?