"Шарль Сорель. Правдивое комическое жизнеописание Франсиона " - читать интересную книгу автора

парня и лишили ее дара речи и что у вас вовсе нет раны на голове, а вы
только заколдовали наши глаза. Особливо наводит этих добрых людей на такие
мысли то обстоятельство, что до сей поры не обнаружена причина ни одного из
помянутых событий.
Эта забавная выдумка так развеселила нашего больного, что он чуть было
не умер от смеха. Затем он закончил свой туалет и сел за обеденный стол
вместе с цирюльником, которому ничего лучшего и не надо было.
- Скажите-ка, - спросил его Франсион, - пользуюсь ли я еще
расположением Валентина. В каком духе он обо мне отзывается?
- Не скрою от вашей милости, - возразил цирюльник, - что он почитает
вас за самого злобного колдуна на свете. Он говорит, что ваши тайнодейства
не только не принесли ему никакой пользы, но причинили немало страданий.
Хотя он и раньше это предвидел, однако же решился немедленно испытать, не
окажется ли он теперь храбрее в поединке с женой: но у него не хватило
силенок, и ему пришлось заключить с Лоретой позорный мир. Один только черный
ход у него отперт, да вдобавок так, что он не может удержать жидкие и
грязные вещества, которые непрестанно оттуда исходят. Он попросил меня, как
любезного своего кума, дать ему снадобье, дабы замкнуть отверстие и
прекратить восстание этих мятежников, которые вместо того, чтобы пребывать в
положенном месте, убегают, не спрося разрешения.
- Следует ли мне опасаться его мести? - спросил Франсион.
- Я еще не говорил вам об этом, - ответствовал цирюльник, - так как
полагал, что с помощью своего искусства вы легко найдете средство избежать
всех козней, какие ему вздумалось бы вам уготовить; однако могу вас уверить,
что он не преминет теперь приложить все усилия, дабы устроить пакость. Бьюсь
об заклад, что он соберет вечером лучших деревенских храбрецов, чтобы
схватить вас и упрятать в узилище замка.
- Это не помешает мне выпить вот эту воду за его здоровье и упрятать ее
в узилище желудка, - возразил Франсион.
Затем он перешел на другие разговоры и докончил обед.
В то время как он вставал из-за стола, в харчевню пришло несколько
крестьян, подстрекаемых любопытством взглянуть на нашего кавалера. Они так
громко орали: "где паломник? где паломник?", что Франсион это явственно
услышал. Тотчас же приказал он запереть дверь на засов, и хотя пришельцы
стучались в нее и то заявляли, что им необходим сундук, находящийся в
горнице, то кричали, что они хотят переговорить с брадобреем, однако же не
могли добиться того, чтоб им открыли. В конце концов пришлось выпустить к
ним цирюльника, так как они не переставали клясться, что на деревне лежит
раненый человек, которому грозит смерть, если не оказать ему немедленной
помощи; но, как только они нацелились вступить в горницу, Франсион и его
лакей стали в дверях с пистолетами и объявили, что пристрелят всякого, кто
осмелится подойти.
Крестьяне, не привыкшие к игре на таких флейтах, совершенно опешили и,
отступив, дали осажденным возможность снова запереть дверь. Вслед за ними
пришли другие еще в большем количестве, но и они, так же как и первые,
потратили время понапрасну. Франсион, коему бесконечно надоела такая
назойливость, решил как можно скорее от них избавиться. Позвав гостиника, он
уплатил за постой и харчи, объявил о своем намерении и попросил запрячь
небольшую тележку, чтоб доехать до некоего поселка, где ему будет спокойнее.
Гостиник приладил к тележке два обруча, для того чтоб поддержать навес, и,