"Константин Соргунов. Корпорация цветов " - читать интересную книгу автора

Впрочем, порой такая тесная дружба выливалась нам боком, потому как все наши
мелкие домашние и школьные прегрешения становились всеобщим достоянием.
Помнится, Нинка долго высмеивала меня за вечный мой страх перед уроком
чтения, а я ничем не мог ей возразить. В самом деле, в первом и втором
классе я отчаянно боялся того, что медленно читаю. Наверняка вы помните все
эти бесконечные соревнования на скорость чтения, которые учителя так любили
проводить в младших классах. Вы садитесь за парту с книжкой, учитель смотрит
на часы, засекает время, и - читай! Иногда про себя, иногда вслух, последнее
было хуже всего, потому как в детстве я немного заикался. Почему-то это мое
качество никак не брали во внимание, и каждый раз я оказывался то
предпоследним, то последним по скорости чтения вслух. Когда читали про себя,
я тоже не блистал успехами, потому что никогда не мог внятно пересказать
прочитанное. Откуда было знать учительнице, что за отведенное время я успел
прочитать не пару абзацев, а весь книжный разворот! Меня регулярно
отчитывали перед всем классом, с родителями проводили разъяснительные
беседы, рекомендуя новейшие методики по быстрому чтению. Однако, должного
эффекта это не давало, меня надо было учить не читать, а пересказывать.
Родители не принимали этот мой недостаток близко к сердцу, разумно полагая,
что с возрастом я начну читать бегло. Впрочем, это не помешало им поделиться
моими бедами с соседями по даче, а те в свою очередь не постеснялись
обсудить это за ужином. Понятно, что на следующий день Нинка бегала за мной
с воплями "ты не умеешь читать", я бесился, а Лиза почему-то краснела и
терла переносицу.
А еще были дни, когда мы вставали рано-рано, когда дачный поселок еще
спал, осторожно, чтобы не разбудить родителей, выбирались из дома и бежали
по мокрой траве к речке. Мы шли по колено в высокой траве, еще обсыхающей
после утренней росы, на ходу жевали печенье, прихваченное из дома,
выискивали под деревьями крошечные ягоды лесной земляники.
И была ледяная колодезная вода, от которой ломило зубы и сводило живот,
и была прополка проклятой морковки, которую мы отбывали, как самое страшное
наказание.
Мы играли в поезд, собирали автомобиль из подвернувшихся досок и снятых
со старой телеги колес, переплывали через речку, которую можно было пройти
вброд.
Много чего было в моем детстве, в самой лучшей, самой светлой его
части, и многое из того, что было тогда, ушло от меня навсегда. Старые
мрачные дома больше никогда не вызывают у меня тот шквал эмоций, который я
переживал в шесть, в семь лет, когда голова моя была занята сказками тысячи
и одной ночи и в каждой темной комнате я готов был увидеть пещеру Алладина.
Я разучился самозабвенно радоваться мелкому слепому дождику, после которого,
как утверждал отец, отлично росли грибы, разучился восторгаться мощью летней
грозы, перестал бояться, что большой черный паук утащит меня в свою паутину.
Хуже всего то, что я перестал мечтать, а ведь именно мечты привели меня на
ту дорогу, которая вела прямиком в мшистый лес. И именно мечты поддерживают
меня сейчас. Без них я чувствую себя сломанной куклой. По сути я и есть
сломанная кукла, искалеченная, заброшенная и совершенно бесполезная. Иногда
я изо всех сил тру руками виски, пытаясь вспомнить или выдумать что-то,
неуклонно ускользающее от меня. Вчера вечером я забыл, как звали Лизу,
белокурую фею из моего детства. Зара? Зоя? Лена? Лина? Ли-за. Лиза. Вспомнив
имя, я повторял его столько раз, что в конце концов оно утратило всякий