"Владимир Сорокин. Тридцатая любовь Марины" - читать интересную книгу автораВладимир Сорокин.
Тридцатая любовь Марины Изд: (С) В.Сорокин, проза,1995 и (С) Р.Элинин, издание Серия, М.,1995) Ocr: Кузьмичев Алексей. За высокой, роскошно обитой дверью послышались, наконец, торопливые шаркающие шаги. Марина вздохнула, сдвинув рукав плаща, посмотрела на часы. Золотые стрелки сходились на двенадцати. В двери продолжительно и глухо прохрустели замки, она приоткрылась ровно на столько, чтобы пропустить Марину: -- Прости, котеночек. Прошу. Марина вошла, дверь с легким грохотом захлопнулась, открыв массивную фигуру Валентина. Виновато-снисходительно улыбаясь, он повернул серебристую головку замка и своими огромными белыми руками притянул к себе Марину: -- Mille pardons, ma cherie... Судя по тому как долго он не открывал и по чуть слышному запаху кала, хранившегося в складках его темно-вишневого бархатного халата, Маринин Они поцеловались. -- С облегчением вас, -- усмехнулась Марина, отстраняясь от его широкого породистого лица и осторожно проводя ногтем по шрамику на тщательно выбритом подбородке. -- Ты просто незаконнорожденная дочь Пинкертона, -- шире улыбнулся он, бережно и властно забирая ее лицо в мягкие теплые ладони. -- Как добралась? Как погода? Как дышится? Улыбаясь и разглядывая его, Марина молчала. Добралась она быстро -- на по-полуденному неторопливом, пропахшем бензином и шофером такси, погода была мартовская, а дышалось в этой большой пыльной квартире всегда тяжело. -- Ты смотришь на меня глазами начинающего портретиста, - проговорил Валентин, нежно сдавливая громадными ладонями ее щеки, -- Котик, тебе поздно менять профессию. Твой долг -- выявлять таланты и повышать общий музыкальный уровень трудящихся прославленной фабрики, а не изучать черты распада физиономии стареющего дворянского отпрыска. Он приблизился, заслоняя лицом ложно-ампирный интерьер прихожей, и снова поцеловал ее. У него были чувственные мягкие губы, превращающиеся в сочетании с необычайно умелыми руками и феноменальным пенисом в убийственную триаду, базирующуюся на белом нестареющем теле, массивном и спокойном, как глыба каррарского мрамора. -- Интересно, ты бываешь когда-нибудь грустным? -- спросила Марина, кладя сумку на телефонный столик и расстегивая плащ. |
|
|