"Нина Соротокина. Трое из навигацкой школы (Роман в двух книгах "Гардемарины, вперед!")" - читать интересную книгу автора

И он исчез. Уж не привиделся ли этот разговор? Анастасия выглянула в
окно, всматриваясь в темноту. Стоит... Опять на том же самом месте под
деревом. Даже отсюда видно, что молод и недурен собой. А может, он не шпион?
Может, он из воздыхателей?
- Спать пора! - крикнула она молодому человеку и рассмеялась.
Он помахал рукой и не тронулся с места.
Анастасия прошла в домашнюю божницу. Сказала де Брильи: "помолюсь,
поплачу", а не идет молитва, нет слез, нет смирения. Суровы и осуждающи лики
святых. Так и крикнут: "Говори!
"Что делать тебе, Настасенька? Ты ль не была одной из лучших невест в
России? Все ты, мамаша. Шесть лет назад умер отец, но только год относила
негодница мать траур. И уже опять невеста, опять румянит рябое лицо. А как
не хотели родниться с маменькой Бестужевы! Сама рассказывала хохоча -
отговаривают, мол, Мишеньку, говорят, беспокойного я нраву. Вот и
дохохоталась!
Тьфу... Анастасия плюнула и устыдилась. Не так молиться надо! Мать,
поди, сейчас в тюремной камере, в темноте, на соломе. Что ждет ее? Господи,
помоги ей, отврати...
Как привезли их вечером в полицейские палаты, так и разлучили, и больше
она мать не видела. Анна Гавриловна хоть и была нрава суетного, перед
следователями стала важной и сдержанной. Ответы ее были просты - она все
отрицала. Не перепугайся дочь, может, и вышла бы матери послабка.
А Настасенька со страху, с отчаяния ни слова не могла вымолвить в ее
защиту и согласилась со всем, что внушали ей следователи. И уже потом,
вернувшись домой, поняла, что говорила напраслину.
Теперь ищи в святых ликах утешения. За что ей любить мать? Какая
любовь, какое почтение, если одевает кое-как, а сама, словно
девчонка-вертопрашка, кокетничает с ее же, Анастасьиными, кавалерами. И хоть
бы искала себе ровню! Смешно сказать, влюбилась в мальчишку, в
курсанта-гардемарина. Анастасия видела его издали - -мордашка смазливая, вид
испуганный. Ладно, чужое сердце - потемки, играла бы в любовь - полбеды. Так
нет, тянуло ее к склока! , к шептаниям, к интригам... Дожили, Анна Головкина
- дочь бывалого вице-канцлера-заговорщица! Погубила ты, маменька, мою
молодость!
Кто ей теперь поможет? Кому нужна Анастасия Ягужинская? Родственникам?
Отчиму? Михаил Петрович Бестужев - дипломат, скупец, фигляр! Скорее всего он
и сам уже арестован, трясется от страха и клянет весь род Головкиных и
приплод их.
Не идет молитва, ни восторга чистого, ни экстаза... Не понимают они ее,
эти суровые мужи в дорогих окладах. Икона "Умиление" самая старая, самая
чтимая в доме. Лицо у Заступницы ласковое, но не для нее эта ласка.
Прильнула к младенцу, нежит его и вот-вот зашепчет: "Мысли твои, девушка,
суетные. Где твоя доброта, где терпение? Жизнь суровая, она не праздник".
- А я праздника хочу, - сказала Анастасия. - Радости хочу, блеска,
музыки. Все было в руках, да вырвалось. Но я назад верну!
И чувствуя крамольность мыслей этих в святом месте, она, как была в
сорочке, босая, кинулась в зеркальную залу. Раньше здесь кипели балы! Она
подтянула батист, обозначив талию, подняла игриво ножку, помахала ей, глядя,
как пенятся у пятки оборки, и пошла в менуэте, составляя фигуры одна другой
вычурнее.