"Нина Соротокина. Трое из навигацкой школы (Роман в двух книгах "Гардемарины, вперед!")" - читать интересную книгу автора

Петербург в карете с гербами.
- Когда?
- Когда позовут. Саш, а где искать тебя в Петербурге?
- Я сам тебя найду. А вот как нам быть с Алешкой? Никита задумался.
- Ты ищи его в Кронштадте, - он улыбнулся, - в котором Алеше "быть не
надо", а я по дороге в Петербург наведаюсь в село Перовское. Может, он к
маменьке побежал? Я бы на его месте так и сделал.
Друзья обнялись. В пять часов почтовая карета увезла Белова из Москвы.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ


* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *


-1-

Три дня шел дождь. Дороги в России всегда оставляли желать лучшего, а в
то июльское лето старый лесной тракт, по которому пробиралась карета,
представлял из себя совершеннейшую трясину. Карета была большая,
четырехместная, сделанная с учетом всех требований удобства и моды, но
глядя, как переваливается она с боку на бок, скрипит колесами, дрожит,
преодолевая выбоины и ухабы, можно было только пожалеть сидящих в ней. От
мокрых лошадиных спин валил пар. Кучер давно перестал щелкать кнутом и
понукать лошадей, а сидел, втянув голову в плечи, и только молился, чтобы
карета не завязла в грязи и не перевернулась.
Но Николай Угодник, защитник всех путешествующих, видно, не внял
молитве. Лошади встали. Каждая их попытка вытащить карету на ровное место
приводила к тому, что она подавалась вперед, готовая вот-вот преодолеть
бугор, но в последний момент откатывалась на дно ямы, угрожающе кренясь
набок.
- О, эти русские дороги! Эти русские кучера! Эти русские лошади! -
раздалось из кареты.
- Загрязли, ваше сиятельство, как есть загрязли. Хворост под колеса
надо положить, а то их так и засасывает. Я сейчас, мигом, -крикнул кучер,
прыгая в жидкую грязь.
Он быстро миновал заросшую кустарником лужайку и скрылся в лесу, но
очень скоро вернулся назад без хвороста и сильно испуганный.
- Там лежит кто-то, - крикнул он, стуча в дверцу кареты.
- Ну и пусть лежит, - ответил женский голос.
- Похоже, не живой.
- Труп, что ли?
- Женщина они... Может, и труп.
- Если живая - проснется, встанет и пойдет. А мертвой мы уже ничем не
сможем помочь. Набирай хворосту, Григорий. Мочи нет!
- О, это русское бессердечие! - воскликнул мужчина, распахнул дверцу
кареты и ловко выпрыгнул на обочину дороги, поросшую цикорием и желтой
льнянкой.
- Там, ваше сиятельство, на опушке, под елкой, - торопливо сказал
кучер и с готовностью побежал вперед, показывая дорогу.