"Нина Соротокина. Трое из навигацкой школы (Роман в двух книгах "Гардемарины, вперед!")" - читать интересную книгу автора

заговоре, Алексей почувствовал себя изгоем, чем-то вроде прокаженного.
Инстинктивная боязнь навлечь подозрение на друзей была столь сильна, что он
даже обрадовался отсутствию Александра.
На рассвете со Старой площади тронулся крестьянский обоз, с ним Алексей
выбрался из Москвы. Его довезли до большого села на реке Истре, накормили,
дали хлеба на дорогу, а дальше, держа путь на северо-запад, он побрел сам.
В карете было тепло, монотонная качка убаюкивала и вызывала легкую
дурноту. Борясь со сном и придерживая ерзающий на голове мокрый парик,
Алексей принялся украдкой рассматривать своих спутников.
Их было трое. Алешин спаситель был носат, молод и важен. Лиловый камзол
по обычаю моды торчал по бокам колоколом, жесткое жабо из черных кружев
подпирало острый, спесиво выпяченный подбородок. Скучное и брезгливое
выражение лица его никак не вязалось с тем мнением, которое успел составить
о нем Алексей.
В кокетливо одетой, хорошенькой и словно испуганной девице по
неуловимым признакам угадывалась камеристка. Она держала на коленях дорожный
баул и неотрывно смотрела на даму, готовая по любому знаку, слову, взмаху
ресниц исполнить какие-то ей одной известные обязанности.
А дама! Творец, как получилось у тебя такое чудо? Она сидела совсем
близко, протяни руку и коснешься лица, а казалось, что их разделяла огромная
зала, полная света и музыки, и она, красавица, только присела на миг
отдохнуть после мазурки или менуэта, закрыла глаза, а все в ней еще летит,
танцует, и локон на шее шевелится, как живой.
Алексея жаркой волной опалил стыд. Он вдруг представил себя со стороны,
мокрого, растерзанного, с распухшей босой ногой. Жалкий, выпавший из гнезда
вороненок! И еще эти нелепые театральные тряпки! И тут он почувствовал, что
красавица его видит. Улыбка, вернее, полуулыбка - никому, всему свету или
себе одной, не изменилась ни одним своим движением, полузакрытые глаза
словно медлили открыться. И вдруг распахнулись оба, с любопытством
уставившись на Алексея.
Под этими зелеными, как ночные светляки, глазами Алексей бес- покойно
заерзал на сиденье, и шпага, старательно укрытая юбкой, неожиданно
сдвинулась и оттопырила подол. Он быстро поправил шпагу, но лучше бы он
этого не делал - жест был столь явно мужской, что красавица даже
удовлетворенно кивнула головой, видя подтверждение своей догадки. Она все
поняла.
"Она все поняла, - пронеслось в голове у Алексея. - Сейчас спросит -
почему я ряженый? Сейчас спросит... Боже мой, что отвечать? " Неожиданно для
себя он чихнул, тут же закрыл рот ладонью и с испуганно вытаращенными
глазами стал ждать приговора.
Но красавица молчала и всем своим видом выказывала насмешку и
удивление. "Не хочешь ко мне в пажи, богомолка? "- дразнили ее глаза, губы
вздрагивали, вот-вот расхохочется.
Алексей забился в угол кареты, закрыл лицо капюшоном и, зевнув через
силу, сделал вид, что засыпает. Когда, совладав с собой, он слегка размежил
веки и взглянул на красавицу, она его уже не видела.
- Сережа, скоро ли мы приедем, наконец? - раздался ее голос. "Мне до
твоих тайн нет никакого дела, - послышалось Алексею в капризных интонациях.
- Что может быть интересного в ряженом мальчишке, подобранном в дороге? У
меня своих забот достаточно".