"Нина Соротокина. Свидание с Петербургом (Роман в двух книгах "Гардемарины, вперед!", книга 2)" - читать интересную книгу автора

экономила на каждой мелочи, находя невинную радость в том, чтобы набивать
чулок моне-тами разного достоинства - "на черный день". Она сама ходила со
служанкой на Пустой рынок, отчаянно торговалась в мясных рядах, и в овощных,
и в рыбных, но совершенно теряла бдительность в по-судной лавке, которая
торговала раз в неделю.
При виде пузатого молочника с цветком-колокольчиком или ло-патки для
пирога с длинным стеблем и львиной рожей на конце, или старинной чары в виде
лебедя, она забывала, что "черный день" впол-не может обойтись без подобных
излишеств. Принеся посуду домой, она прятала ее в шкапчик под ключ, а потом,
краснея, как девица, и кляня себя за расточительность, показывала покупки
Софье. Та пожимала плечами: "Нравится, маменька, так и покупайте". Не таких
слов ждала она от невестки. Софья должна была восхититься, потом узнать
цену, потом порадоваться удаче, потом намекнуть - а не без-умство ли это,
тратить деньги на безделицы, и наконец простить свек-ровь за любовь к
искусству. Равнодушие Софьи обижало, и Вера Константиновна
зареклась-полушки медной не тратить больше на красоту! Но через неделю она
попадала в посудную лавку и все на-чиналось сначала.
Словом, жизнь в семействе Корсаков была тихая, размеренная, и,
направляясь во флигель под кленами, Никита Оленев вполне пред-видел, как
трудно будет уговорить Софью поехать с ним на маскарад. Алеша аккуратно
писал другу, и в каждом письме непременно про-сил позаботиться о жене. Свою
заботу Никита видел не только в том, чтобы справиться о хозяйственных
заботах и предложить свою по-мощь, но и в необходимости развлечь Софью, если
представится слу-чай.
Бал-маскарад в зимнем дворце, что может быть восхитительнее! Там будут
петь итальянцы и представлять живые сцены, сама госуда-рыня, наследник и
великая княгиня предстанут перед публикой в маскарадных костюмах, весь
Петербург будет там, чтоб танцевать до утра.
Время от времени Никита опускал руку в карман и ощупывал
пригласительный билет, отпечатанный в Дрездене на атласной бумаге,
украшенный причудливым рисунком. Билет с великим трудом до-стала во дворце
Анастасия: Саша не забыл просьбы друга.
Сзади раздался гортанный крик, Никита поспешно отступил в сторону. На
мост выскочила карета, и Никита увидел в окошке лицо мужчины, показавшееся
ему знакомым. Встретившись с Никитой глазами, мужчина поспешно задернул
шторку, словно намереваясь скрыть от постороннего взгляда соседа в
треуголке.
Карета благополучно миновала мост, выскочила на мощенную деревянными
плашками мостовую, и вдруг - крак! - колесо попало в выбоину, здесь же,
как на грех, подвернулся камень. Если бы не мастерство кучера, карета
непременно завалилась бы набок. А здесь она каким-то чудом остановилась, и
только колесо, соскочив с оси, продолжало самостоятельно катиться, поспешая
к месту назначения.
"Ax", "ox", "тудыть тебя" и прочий набор междометий! Кучер поймал
колесо и застыл около кареты, почесывая затылок: одному, пожалуй, не
управиться.
Из кареты вышли двое, обругали кучера, но сдержанно, не по-русски, и
быстро пошли прочь от кареты. На ходу тот, что задерги-вал шторку,
оглянулся, и Никита его наконец узнал.
Дворянин, приехавший в Россию по делам купеческим,- Ханс Леонард