"Нина Соротокина. Свидание с Петербургом (Роман в двух книгах "Гардемарины, вперед!", книга 2)" - читать интересную книгу автора

естественно, не сказал прямо, и если б кому-то вздумалось призвать его к
ответу и заставить повто-рить рассказ слово в слово, то, кроме утверждения,
что у Разумовского играют по-крупному, а об этом каждая петербургская курица
знает, ничего бы из него не выжали.
Целый час после отъезда канцлера коллегия работала как левой, так и
правой рукой, каждый напрягал оба полушария канцелярского мозга, а потом
вдруг как отрезало, пошли обсуждать, жаловаться, воздевать руки, обижаться:
здесь, понимаешь, работаешь до пота... Даже приезд тайных советников
Веселовского и Юрьева никого не остудил, только повернул в другое русло
обсуждение проблемы.
Оказывается, среди прочих упреков канцлер выкрикнул слова об излишней
болтливости чиновников, более того, болтливости злона-меренной, то есть
разглашении какой-то государственной тайны. Кем, кому, о чем? На всю
коллегию пало подозрение.
А в самом деле, что есть светский разговор, а что суть опасная болтовня
и разглашение? Наиважнейшее, всех взволновавшее собы-тие в апреле, это поход
русской армии к Рейну на помощь союзни-кам, то есть австрийцам и англичанам.
Какая цель этого похода? Либо прижать хвост прусскому пирату, читай Фридриху
II, и пресечь войну - сей Фридрих уже Силезию разорил, вошел в Саксонию,
по-сягнул на Дрезден! - либо влить новые силы в европейские армии и разжечь
войну с новой силой, дабы опять-таки прижать хвост Фридриху И. Что же в этих
рассуждениях есть разглашение тайны, если сам Господь еще не знает, как
повернутся события?
Оказывается, государственная тайна состоит в том, что наши войска
вообще куда-то двинулись. Да об этом весь Петербург судачит в каждой
гостиной! Да и как не судачить, если любимой сплетней чуть ли не целых два
года были рассказы о том, как Бестужев наста-ивал подписать военный договор
с Австрией и как государыня от этого отказывалась. А уж сколько бумаг об
этом писано в Иностран-ной коллегии!
Чего ради государыне Елизавете благоволить к Австрии? Коро-лева
Мария-Терезия соперница в женской красоте, и всем памятно ее коварство,
когда посол австрийский Ботта вмешался в заговор против государыни. И если
кто и пустил тихонький слушок, что лопухинский заговор дутый (каков
смельчак!) и что Ботта не имеет к нему отношения, то это ложь, потому что
сама Мария-Терезия по-шла на уступки, сняв полномочия с негодного посла и
заключив его в крепость.
Пересказывали любопытные анекдоты, например, случай с осой. Договор
лежит наконец перед государыней, и она готова его подпи-сать, но в тот
момент, когда она поднесла перо к бумаге, на это перо, пачкая крылышки в
чернилах, села оса. Естественно, государыня с криком и самыми дурными
предчувствиями откинула перо вон, под-писание договора отложилось еще на
полгода.
Обер-секретарь Пуговишников, хоть он и есть самый главный сплетник,
бьет кулаком по столу: "Разболтался народ! Все языком ла-ла-ла... Да при
Анне Иоанновне, царство ей небесное, за такие-то речи!.." Сейчас, конечно,
мягкие времена, но ведь и народ не глуп, он всегда каким-то нюхом, кончиком,
третьим зрением знает, о чем можно болтать, а о чем нельзя... при
свидетелях.
От дела Никиту оторвал окрик из коридора: "Тебя секретарь На-боков
искал..." Замечательно, если кому-то понадобился. Как прият-но разогнуть