"Нина Соротокина. Канцлер (Продолжение "Гардемарины, вперед!", книга 3)" - читать интересную книгу автора

Англия.
Все эти вопросы со всевозможнейшими подробностями, предположениями,
догадками и верой во славу русского оружия и "нашу победу", множество раз
обсуждали два друга - выздоравливающий после ранения Алексей Корсак и князь
Никита Оленев.
* В задачу автора ни в коем случае не входит изучение Семилетней войны
как предмета, в данном повествовании она является только фоном, иногда
соучастником жизни героев, но не более. Сама война - кровавый монстр, в чьи
глаза я не хочу заглядывать,- не является "героем" произведения.
_______________
Когда Никита после записки, присланной Софьей, примчался туманным утром
в дом на Литейной стороне, он нашел Алексея без сознания. Не одну ночь
просидел он вместе с полковым лекарем у изголовья друга, слушая горячечный
бред: "Руби фок!.. Качай воду... Ведра неси!.. Лей уксус на ствол!..
Заряжай, пли!" Уксус лили на орудия для охлаждения. Никита менял смоченные в
уксусе полотенца, клал их на лоб Алексею и представлял черных, обугленных
матросов, у которых пот на лбу шипел. Прусское ядро рвет снасти, горит
фокмачта, уксус налит в бочки, его черпают ковшами... Кровь тоже пахнет
уксусом, едко...
Как рассказывал потом Алексей, видения Никиты вполне соответствовали
действительности, битва была лютой. Прам "Элефавт", на котором был Корсак,
обстреливал Мемель, а по ним с берега била вражеская батарея. Гарь, вонь,
раскаленные докрасна пушки, ядра скачут по палубе. Еще один залп... совсем
рядом огонь, а дальше он не помнит.
Алексей уже не видел, как загорелся Мемель. Теперь ничего не стоило
взять город, весь флот надеялся на решительность армии. Однако сухопутный
генерал Фермор осторожничал, выбрал осаду и ждал до тех пор, пока депутация
горожан сама не вынесла ему ключ от города на бархатной подушке. Не важно,
как победить- атакой или терпением, но виктория! Фермор был благодушен и
весел, он позволил прусскому гарнизону уйти из Мемеля с оружием. Такое
благородное отношение к поверженным врагам заслуживает уважения, но
соратники это Фермеру потом припомнили.
- А что столица? Бурлит? Как отнеслись к нашей победе? Что теперь? -
вес эти вопросы Корсак задавал неустанно, и Никита рассказывал ему на свой
лад.
В Петербурге давно ждали начала войны, а как случилась баталия под
Мемелем- первая!- то как будто и удивились. Да и как не удивиться, если
главная армия во главе с генералом Апраксиным топталась где-то в Польше, не
решаясь переступить границы Пруссии. Шутники в столице поговаривали, что
государыня Елизавета изволили премию назначить тому, кто пропавшую армию
сыщет. Канцлер Бестужев негодовал и писал от имени Конференции депеши, но
его послания носили скорее философический, чем распорядительный характер.
Фельдмаршал Апраксин с охотой отвечал другу, (а именно таковым был
Aестужев), но каждый отчет его дышал истинной печалью. Оказывается, русскую
армию ждали в Польше великие трудности и несносные жары. Из-за последних
обмелели реки и провиант с фуражом пришлось подвозить не водой, а на
обывательских подводах, что суть долго, трудно и неудобно, и еще случилось
много больных желудком из-за плохой воды и тех же несносных жар.
Были, конечно, в армии Апраксина желудочные заболевания, но другая и
главная заразительная болезнь сковала русскую армию- нерешительность. Первым