"Нацумэ Сосэки. Мальчуган " - читать интересную книгу автора

затевать всю эту канитель, лучше бы просто на три дня вывесить этот приказ в
учительской.
Преподаватели должны были собраться в учительской, когда прозвучит
труба после первого урока. Времени еще оставалось много. Директор вынул
часы, взглянул на них и вознамерился поговорить не спеша. Он начал с того,
что попросил меня понять и усвоить основное, после чего произнес длинное
наставление на тему о педагогическом духе. Я, конечно, слушал его с пятого
на десятое, но уже посередине этой проповеди подумал, что влип в скверную
историю. То, о чем говорил здесь директор, было просто невозможно. И нужно
быть идеалом для учеников... и пусть на тебя взирают с почтением, как на
образец для всей школы... и педагогом может быть только тот, кто, помимо
преподавания, оказывает еще и личное нравственное воздействие на учеников...
Выходит, что такой сорви-голова, как я, должен быть для всего этого
пригоден!... Что за нелепые и бессмысленные требования! Да будь я такой
выдающейся личностью, чего ради я поехал бы в эту глушь на сорок иен
жалованья в месяц? Все люди одинаковы, и, поди, каждый ругается, когда
сердится, - а тут, значит, и слова лишнего не скажи и погулять не выйди!
Если здесь такие сложные обязанности, то, перед тем как нанимать человека,
надо бы сказать ему об этом. Я сам не могу кривить душой, но тут я был не
виноват: меня подвели. Подумав, я решил отказаться от места, махнуть на все
рукой и уехать обратно. В моем кошельке оставалось всего-навсего девять
иен - ведь пять иен я дал на чай, - а на девять иен в Токио не вернешься. И
зачем было давать эти чаевые! Зря я это сделал. Ну да ладно! Пусть даже
девять иен, как-нибудь да обойдется! "Денег на дорогу не хватит - это ясно;
и все-таки лучше уехать, чем вводить людей в заблуждение", - подумал я.
- Нет, то, что вы говорите, никак невозможно, а этот приказ... вот,
возьмите его обратно, - сказал я.
Директор уставился на меня, моргая своими барсучьими глазами, потом
рассмеялся:
- Вам незачем беспокоиться. Я ведь сейчас говорютолько о том, что
вообще желательно, и прекрасно знаю, что этим пожеланиям вы соответствовать
не можете!
Если уж он так хорошо все знает, зачем было с самого начала меня
запугивать?
В это время раздался звук трубы. В классах сразу зашумели.
- Преподаватели, наверно, уже собрались, - сказал директор и пошел в
учительскую; я следом за ним.
Учителя сидели за столами, расставленными вдоль стен большой комнаты.
Когда я вошел, все они, будто сговорившись, разом принялись глазеть на меня.
Тоже нашли себе зрелище! Затем я, как мне было сказано, подходил к каждому
из них по очереди и, подавая приказ о моем назначении, кланялся. Некоторые
только отвечали мне на поклон, привстав со стула, но те, кто был
полюбопытнее, брали приказ, бегло просматривали его и затем почтительно
возвращали. Это было очень похоже на представление в театре. Когда я
подходил к пятнадцатому по счету - учителю гимнастики, я уже был слегка
раздражен многократным повторением одного и того же. Им-то что - поклонились
по одному разу и все! А я проделывал это уже в пятнадцатый раз. Хоть бы
кто-нибудь на миг представил себе мое состояние!
Среди в тех, кому я кланялся, был старший преподаватель. Говорили, что
он кандидат словесности. Ну, раз кандидат словесности, думал я, значит он