"Дэвид Сосновски. Обращенные " - читать интересную книгу автора

я учился в школе и мог, расширив глаза и показав белки, выразить интерес или
презрение.
Оставьте меня в покое.
Но об этом мои глаза говорили всегда - задолго до того, как стали
сплошь черными. Задолго до того, как они научились взгляду, в котором
читается: "полуночная трапеза".
Пока же была луна, и я, и дыра в моем брюхе, и моя жизнь вытекала,
пузырясь, двумя багровыми потоками, и я скосил глаза, пытаясь ответить этой
француженке что-нибудь такое - в отместку за то, что она порадовалась моей
смерти.
И тут она улыбается.
Вы понимаете, что я имею в виду. Это все изменило. Улыбка, которая
приподнимает ее верхнюю губку, как занавес, скрывающий здоровенные собачьи
клыки. Вот так сюрприз!
А потом она впивается в меня, точно в отбивную. Я и был чем-то вроде
отбивной, только не прожаренной. Это нечто. Представьте, что у вас
отсасывают, но ваш член прорастает из самого желудка. Меня пробирает до
самых подошв моих солдатских ботинок, я кончаю снова и снова с каждым ударом
сердца...
Это продолжается столько, сколько обычно продолжаются подобные вещи.
Ох-х-х...
Потом наступает стадия умирания. Я чувствую это. Я чувствую, как мое
сердце начинает биться. Я почувствовал, как мое... все, что у меня есть...
холодеет изнутри. Она кладет руку мне на грудь. Ее пальчики проползают между
пуговицами моей униформы, и ее холодная плоть касается моей холодеющей
плоти - не сдавливая, не пощипывая, не пытаясь возбудить. Просто исследуя.
Почти обезумевший от потери крови, я осознаю: она считает удары моего
сердца. Я знаю, она решила сделать что-то другое, что убьет меня - что-то
такое, чтобы оставить меня здесь умирать.
Что-то неправильное. Что-то неестественное.
Что-то такое, чего я хочу больше всего на свете. Она перестает сосать
как раз перед последним ударом моего сердца. Она зажимает мою рану, помещает
губы в мои губы, и делает движение, словно сплевывает мне в рот. Немного
меня, смешанного с нею. Тогда я не знал, что она слегка прокусила себе язык,
перед тем как втолкнуть его мне в рот. Все вампиры делают это по-разному;
она сделала так.
Французский поцелуй французского вампира.
Отстраняясь, она зажимает мне губы кончиками пальцев и делает
преувеличенно сильный глоток. Я тоже сглатываю - и тут же чувствую, как кожу
у меня на животе сильно дергает. Примерно в том месте, где была рана. Была.
Я чувствую, как кожа напрягается, срастается. Француженка находит лужицу,
блестящую в лунном свете. Это нетрудно. Лужи повсюду - для моих новых глаз
они полыхают огнем. Она моет руки, потом - то, что будет моим последним
шрамом. Мой новый пупок. Глазастая Исузу попала своим хлебным ножом как раз
в это место.
После этого мы играем в шарады.
В лунном свете, в самом центре Франции, в самый разгар Второй мировой
войны, когда где-то вдали видны вспышки миномета, французская вампирша со
стажем и созданный ею сосунок-американец играют в угадайку. Первое слово -
два слога. Она указывает на восток, затем изображает восход солнца, медленно