"Дэвид Сосновски. Обращенные " - читать интересную книгу автора

поднимая кулак по дуге над горизонтом, образованным ее другой рукой. Она
изображает "смерть", душа себя обеими руками.
"Прячься". Мою куртку она поднимает над головой, словно укрываясь от
дождя. "Спать": голова склоняется на подушку из двух компактных рук.
Я киваю, киваю, и киваю снова. Солнечный свет убьет меня. Понятно.
- Значит, теперь я что-то вроде Дракулы? - спрашиваю я, и она кивает:
"да".
Поднимает палец: "но". Мотает головой: "нет".
Таким образом я вроде как Дракула, но не совсем. Для меня губителен
солнечный свет. "Как насчет крестов? - спрашиваю я. - Насчет чеснока?"
Но она только улыбается, обнажая свои собачьи клыки, потом убирает
волосы у меня со лба. Наклоняется и целует - туда, где еще остались пятна
моей крови. Снимает свои темные очки, показывая черные - сплошь черные
глаза. Моргает, шепчет: "Bonjour", а потом исчезает по-французски - уходит в
то самое никуда, из которого пришла.
Вот как она все оставляет - вот как она оставляет меня не умирающим в
самой середине Второй мировой. Не умирающим, но с тысячей вопросов.
Могу ли я во что-то превратиться? Отражаюсь ли в зеркале? Почему все
кажется настолько ярким, хотя еще ночь? Могу ли я молиться, если захочу? И
кто ответит на мою молитву?
Моя спасительница обучила меня по программе минимум. Я узнал то, что
должен был знать, чтобы пережить свой первый рассвет. Остальное мне
предстояло выяснить самостоятельно. Она не была жестокой - просто экономила
время. Я должен был знать, что убьет меня наверняка, и она сказала мне это.
Что касается всего остального... остальное не страшно, какие бы мифы ни
создавал Голливуд. Таким образом, меня ждал целый ряд приятных
неожиданностей. Быть неуязвимым для пуль? Это заставило меня улыбнуться в
первый же раз, когда это пригодилось. Чеснок? Кресты? Как вы собираетесь
жить в Европе и никак с этим не сталкиваться? Итак, просто прелестно: знать,
что всего этого не будет, и обнаружить, что пялишься на своего недавнего
спасителя, хотя не лезешь к нему с поцелуями. Вот так происходило мое
обучение на вампира: сначала "упс!", потом "ох-х-х", потом "класс".
А как насчет остальной части остального? Как насчет того, чтобы научить
меня добывать себе еду? В этом отношении фильмам можно было доверять. Не то,
чтобы мне пришлось бежать в кино, чтобы понять, как и что сделать. Когда вы
достаточно проголодались, ваше тело само вам все скажет. В конце концов,
грудничков никто не учит сосать материнскую грудь.
Я забыл про календарь.
Я перестал жить днями и бросил их считать. Я был бессмертен - так что
мне время? И, так или иначе, я был очень занят, изучая свод правил и
привилегий, которые получил в связи с продвижением по пищевой цепочке. Когда
похолодало, с моим дыханием не случилось ничего особенного. Вернее... как
посмотреть: воздух выходил у меня изо рта таким же невидимым, как и в теплую
погоду. Когда пошел снег, снежинки ложились на мою кожу и не таяли - это
немного сбивало с толку, но я не задумывался, почему это происходит. Я не
считал это напоминанием. Я не думал, что это ключ к пониманию грядущих
событий.
Итак, первые несколько месяцев моей жизни в качестве вампира прошли
тихо и гладко, в блаженном неведении. Слава богу, была война. Я знал, кто
мой враг, и американское правительство искренне желало, чтобы я уничтожал