"Дэвид Сосновски. Обращенные " - читать интересную книгу автора

впечатление, подлизаться к какой-нибудь из танцовщиц в смутной надежде
пробудить в ней что-то вроде материнского инстинкта и приютить их на своей
абсолютной пустой (хотя зачастую достаточно полной) груди. Они приходят с
пачками банкнот размером больше них самих, и спускают все во время "танца на
коленках",
А теперь о том, как он работает.
Допустим, вы попытаетесь скормить ему двадцатку, которая вышла из
обращения задолго до того, как начались все эти перемены. Просто вы только
что обнаружили, что время позднее, и эта двадцатка - все, чем вы
располагаете. Вы снова и снова пихаете ее в щель, но автомат упорно
выплевывает ее обратно, и крошечная рожица Эндрю Джексона мрачно ухмыляется,
глядя на вас. Вы расправляете свою двадцатку, разгибаете уголки,
переворачиваете - но ответом вам служит только механическое "фр-р-р",
которое означает "а вот фиг тебе".
Остальные посетители начинают поворачиваться в вашу сторону, их
коротенькие ножки покачиваются в нескольких дюймах от пола. Они смотрят на
вас своими вороньими глазками, похожими на шарики из черного мрамора. Они
смотрят на вас, как на проигравшего. Они не знают, что для вас это Ночь
Последней Соломинки. Они не знают, что вы - один из тех, кто несет
ответственность за то, чем они стали, за то, чем стал этот мир.
Еще одна попытка. Фр-р-р.
Пожалуйста. Мать твою. Черт подери. Дерьмо...
В итоге вы сидите в стрип-клубе для вампиров, окруженный молчаливыми
скороспелками, и орете на машину, которой нет дела до ваших аргументов.
Полуголые женщины на сцене перестали танцевать, смотрят на вас, и их взгляды
говорят: "безнадежно" или "игра не стоит свеч". Потом из ниоткуда приходит
мысль. Вы ловите себя на том, что вспоминаете Пола Ньюмана в "Хладнокровном
Люке". Нет, не в той сцене, где ему не удается наладить общение, а в самом
начале, где он крушит счетчики на стоянке - с чего, собственно, и начались
все неприятности.
Великолепно. Чудно. Джимми-Гребаный денди.
Я заставляю мотор взреветь. Эта спортивная машина - миниатюрная и,
разумеется, кроваво-красная - стоит больше, чем вся жизнь этого лакея,
учитывая все чаевые и то, что он будет жить вечно. Уходя, я включил печку на
полную мощность, чтобы поддерживать себя в нужном настроении. Она все еще
работает, и настроение все еще сохраняется, но сейчас мне нужно что-то еще.
Я позволяю оборотам немного упасть, пока звук двигателя не меняется до
хриплого мурлыканья, потом снова жму на газ, решая выяснить, насколько
быстро я могу тронуться с места. Покинув стоянку, словно летучая мышь (что
поделать, клише), я устремляюсь вниз по переулку, вылетаю на тротуар...
колеса буксуют... меня заносит... скрип, скрежет, визг... Я подвергаю
опасности сограждан, стоп-сигналы воспринимаются мною как двусмысленное
подмигивание, я успеваю нарушить все правила движения прежде, чем достигаю
ближайшего переулка, где всего две полосы движения и никаких фонарей.
Сказать, куда я направляюсь? Легко. Куда подальше. По возможности -
громко хлопнув дверью. Я уже вывел из строя воздушные подушки и оторвал
ремни безопасности, потому что... ну, в общем, с некоторого времени я
переживаю маленький кризис середины жизни. Пока я предоставил случаю решать
эту проблему за меня, но...
Иногда, когда идет дождь, когда печка работает на полную и скорость