"Мария Сосновских. Переселенцы " - читать интересную книгу автора

задумаешь лошадь покупать - езжай к татарам. Они все лошадники, в крови это
у них, и никудышных лошадей не держат.
За разговором и не заметили, как подъехали к деревне.
- Ну, теперь милости прошу к нашему шалашу. Вместе работали, вместе и
ужинать надо! - пригласил Шукшин, подъехав к своему подворью.
Отворили ворота, въехали в просторный двор. Анфиса пошла доить коров,
наказав дочери собирать на стол, а Василий с Пелагеей пошли к колодцу
умыться. Колодец был с высоким бревенчатым срубом, у которого стояли кадушки
с водой. От колодца был проведен лиственичный желоб в колоды в пригон к
скоту. Везде и во всем был виден порядок, чувствовалась рука основательного
хозяина.
- Василий, Пелагея! К столу пожалуйте, - окликнул их с крыльца
Никита, - ужинать не на воздухе, а в избе будем: что-то мошкара заклубилась,
не к дождю ли? Нам-то средь покоса он и вовсе ни к чему!
Перед ужином Никита подозвал дочь, наказал ей отвести своих лошадей и
мерина Елпанова в ночное. Он вынес из избы войлок, положил на спину Гнедка,
чуть-чуть помог Нюрке, и та мигом, как пушинка, взлетела на коня, умело
разобрала поводья остальных лошадей и выехала из ворот.
- Ты смотри у меня, сильно не гони - с троими-то не справишься, неровен
час, еще слетишь. Шагом езжай! - только и успел он крикнуть вслед дочери.
- Ох, и девка у тебя бедовая, ей бы парнем быть! - сказала Пелагея.
- Помощница она и мне, и матери, - ответил на это Никита, - да что
поделаешь, девка, известно, не домашний товар: осенью одиннадцать будет, лет
семь-восемь еще пролетит, и придется отдавать в чужую семью...
Вошли в избу, куда Анфиса успела уже принести подойник парного молока.
Изба у Шукшина просторная. В углу - большая глинобитная печь, над печью, у
самого потолка, в полтора бревна прорублено окно для выхода дыма. Еще два
окна были для света. В другом углу избы стояла самодельная деревянная
кровать, отгороженная холщовой занавицей.* В красном углу вделана в стену
божница, где стояло несколько икон. А под божницей большой стол, покрытый
домотканым настольником**.
Настала пора ужинать.
Вся посуда на столе стояла своедельная, промеж глиняной была и
берестяная.
Зажгли лучину, и хозяин, усаживаясь за стол, заметил:
- Это сколько же мы дерева на лучину переводим... Ведь, почитай, всю
зиму вечерами и ночами сидим, всю работу при ней переделываем! От лучины
дыму в избе много, да что сделаешь? Это господам с руки всю зиму-зимскую
свечи жечь. Помню, бывший мой барин походя их палил, а работа-то у него
была - в карты играть...
За ужином хозяин неожиданно предложил Василию и Пелагее:
- Вот что я надумал - вы поживите-ка пока у нас в малухе.* Мы сами там
почти три года прожили, пока избу не построили. Малуха теплая, дров не много
понадобится!
- Да как же это... - Пелагея вопросительно поглядела на Василия, -
неловко как-то...
- Неловко, говорят, на потолке спать: одеяло сваливается, - засмеялся
Никита, - а я вам от души предлагаю! Ежели согласны, так сегодня в избе
переночуете, а завтра же ваши пожитки в малуху-то и перетаскаем! Не на
берегу речки же вам жить, пока строиться начнете.