"Юрий Сосновский. Связующая нить (Фант. повесть)" - читать интересную книгу автора

господину, из тех, кого очень удобно называть "папашей" или "дядюшкой".
Рассказал о себе все. И о том, как мечтал поразить мир своими творениями,
ради чего полтора года щелкал зубами, и о том, как нашлись недобрые люди из
компании этой сволочи Гутнера, которые использовали светлый талант
художника для безбедного существования шайки фальшивомонетчиков, и о том,
как осточертело это уголовное болото, да только теперь не вдруг
выберешься... Словом, когда выяснилось, что добрый дядюшка и есть Гутнер,
Ланг подумал, что к лучшему, - все равно не жизнь.
Вместо кладбища вдруг оказался в весьма приличной компании, имея
ограниченные обязанности, неплохой доход и достаточно свободного времени.
Работал... вернее, в Лeпешку готов был разбиться, чтобы угодить. А потом
дернула нелегкая позабавиться старым ремеслом. И нуждыто особой не было, а
главное, никак не ожидал, что Гутнер, выйдя из себя, будет орать: "Жулье
мне не требуется! Подонков не держу!" и еще кое-что, о чем вспоминать не
хочется. Ладно, это в прошлом. Гутнер не зря откровенничал во время
последнего разговора, видимо, примет раскаявшегося грешника с миром, а уж
Ланг впредь...
Медленно, медленно, ох как медленно тянутся эти последние часы. И все
время кажется, что в самую последнюю минуту случится что-то непредвиденное,
и Ланг с угрюмым спокойствием вечного неудачника останется здесь надолго,
может быть, навсегда. Автоматика Колеса иной раз дает сбой, например,
дважды за срок в раздаточном окне появлялся нестандартный обед, явно
предназначенный для кого-то другого. Приятные воспоминания, но и тревожные.
Ошибка-то может быть и в другую сторону. Впрочем, пропади и провались,
чему быть, тому быть, нечего забивать себе голову. Восемнадцать тысяч
восемьсот сорок восемь секунд...
Желтый пластик окна внезапно стал зеленым, потом темно-синим и наконец
черным. Вот оно! Ланг метнулся к двери и, ломая ногти, попытался раздвинуть
плотно пригнанные створки. Пальцы скользили по гладкой поверхности, дверь
не поддавалась. Надо ухватиться за что-нибудь, ухватиться и задержать
дыхание хоть на несколько секунд. Да-да, умом Ланг понимает, что затемнение
никак не связано с ним. Просто сейчас по сигналу с Земли гдето
разгерметизировалась камера смертника. Раскрылся пол, поток воздуха из
камеры, сложившись с центробежной силой Колеса, выбросил в Космос то, что
было когдато человеком, и скоро сила притяжения и плотные слои атмосферы
завершат бесшумный обряд. И пока не было случая, чтобы автоматика ошиблась,
открыв одну камеру вместо другой. К тому же камера смертника не
затемняется, зачем лишнее предупреждение? Все так, и ничего страшного не
произошло, вот и окно уже светлеет. Ланг мешком опустился на пол, с трудом
перевел дыхание. Глупо, конечно, этак в самом деле останешься здесь
навсегда, только в такие минуты разум уже не работает. Да и не совсем
глупо, ведь в их секторе смертников не должно быть, не те статьи. А
затемнение за последний год одиннадцатое.
Зеленые нули на табло сменились надписью "Приготовиться к выходу".
Ланг встал, с трудом переставляя ноги, подошел к двери. Потрогал надпись,
пересчитал в ней буквы, ущипнул себя за руку. Не раз за пять лет он видел
этот момент, и каждый раз это оказывалось сном.
Надпись "Приготовиться к выходу" исчезла, и на двери появилась
"Инструкция поведения при выходе". Снять одежду, оставить все до единой
вещи - интересно, какой идиот потащит с собой сувениры из этого