"Дидо Сотириу. Земли обагренные кровью " - читать интересную книгу автора

разбираюсь в делах, испугался, что я пойму его грязные махинации и могу ему
навредить. Его действия возмущали меня. Он обсчитывал работников, экономил
на их еде, штрафовал из-за пустяков, придирался по всякому поводу: почему
долго задерживаешься в уборной, почему мало воды в бороздах, почему много
воды в бороздах?.. Он, словно одержимый, стремился увеличить богатство своих
хозяев, чтобы разбогатеть самому и чтобы они дали ему еще больше власти.
Однажды вечером старик Стефанис не выдержал и сказал: "Смотри, Анестис!
Слишком много грехов у тебя на душе. Бог тебя накажет!" На следующий день -
это была суббота - Анестис выдал старику заработанные деньги и прогнал его.
А бею сказал: "Любит выпить старик, руки у него дрожат, только даром хлеб
ест".
А с одним мальчиком-арабом Анестис поступил еще более подло. Это было в
первую неделю после моего приезда в поместье. Анестис нанял нескольких
ребятишек из деревни Куюмджи, выжимал из них все соки, а платил всего лишь
тарелкой супа в день. В Куюмджи жили арабы, издавна находившиеся в рабстве у
турок. Потом их освободили от рабства и дали по клочку земли, на которой
еле-еле можно было уместить хижину, а о том, чтобы посадить хотя бы немного
лука или салата и думать было нечего. Незыблемой собственностью была у них
только улыбка, обнажавшая ровные белоснежные зубы. В деревне было около ста
хижин, сплетенных из ивовых прутьев и обмазанных коровьим навозом с глиной.
Арабы от зари до зари работали на своих прежних господ. Они, как проклятье,
встретили освобождение: раньше им хоть о работе не приходилось думать, а
теперь у них была одна забота: как бы не потерять заработок и не оставить
голодными своих детей. И поэтому им приходилось работать еще больше.
И вот один из этих арабских мальчиков из деревни Куюмджи, застенчивый и
наивный, на глазах у Анестиса совершил кражу. Он работал на кукурузе. Время
от времени он бросал через ограду початки кукурузы, чтобы вечером, по дороге
домой подобрать их и отнести тяжело больной матери и трем младшим братьям,
которые голодали и просили милостыню где могли. Анестис поймал мальчика. Он
подвесил его за ноги на платане и для примера другим избил так, что слабый и
больной арабчонок еле доплелся до своей хижины, лег и больше не встал.
"Произошла ошибка", - сказали беи и простили Анестиса.
И все же неожиданно наша жизнь в Белеви изменилась к лучшему. Хозяин
Али-бей страстно влюбился в одну молоденькую работницу-гречанку, Артемицу, и
старался показать себя добрым. Он даже начал заботиться о нашей еде и
однажды, чтобы понравиться девушке, стал ругать Анестиса.
- Мерзавец, что же ты обижаешь людей, кормишь их одной фасолью и
пшеницей! Надо их кормить мясом, а то болеть начнут и будут рассказывать в
Кыркындже, что хозяева Белеви жадные, морят людей голодом! - Он выговаривал
Анестису, а сам краешком глаза поглядывал на девушку.
Артемица своей красотой и бешеного коня могла укротить. Она была
стройна, взгляд у нее был открытый, волосы, когда она их распускала,
доходили ей до щиколоток. Девушка поняла, что бей к ней неравнодушен, и
побаивалась его. Но и с работы уйти не решалась. Родители ее очень
нуждались, у них было одиннадцать душ детей, а земли совсем мало. Бей
обращался с ней ласково. Он просил ее то сварить ему кофе, то починить
одежду и никогда не давал воли рукам. Али-бей, в объятиях которого побывало
столько женщин - и богатых и бедных, и тех, которые ходят по деревням,
узнав, что крестьяне продали урожай и у мужчин есть деньги, - вел себя с
этой девушкой, как влюбленный гимназист.