"Юрий Вячеславович Сотник. Ищу "Троекурова" " - читать интересную книгу автора

с разноцветными колясочками и возилась всякая малышня. Зато правая часть
леска густо поросла кустами, среди которых вились глухие тропинки. Здесь
мне очень понравилось: для разбойника лучшего места и не найти. Я надел
маску, вынул и зарядил пистолет и, прячась в кустах, стал поджидать свою
жертву. Прохожих было мало, и сначала попадались только взрослые, но я
все равно не скучал. Метров сто, перебегая от куста к кусту, я следовал
за пожилым гражданином в высокой соломенной шляпе, потом выстрелил и
пустился удирать. Как гражданин реагировал на это, я не увидел, потому
что летел от него со всех ног. То же самое я проделал с двумя
гражданками. Тут уже я услышал, как они вскрикнули после выстрела и одна
из них что-то сказала о "проклятых хулиганах".
Удирая от гражданок, я чуть не налетел на мальчишку примерно моего
возраста. Я вовремя дернулся назад, и он прошел мимо, не заметив меня.
Пробираясь за кустами, я стал следить за ним. Ростом он был с меня и
довольно щуплый. Одет в куцый серенький пиджачок и синие тренировочные
брюки. В руке он держал гибкий прут и со свистом хлестал им, сбивая
желтые головки одуванчиков. Я подумал, что мне следует выскочить и
сказать: "Ты чего природу портишь? Отдавай прут!" Но тут же меня взяло
сомнение: а что, если он не захочет отдать прут? А что, если он этим
прутом меня? Да еще с таким же свистом, как по одуванчикам!
Как видно, мальчишка услышал, что я за ним крадусь: он вдруг
остановился, повернулся и стал всматриваться в кусты. Я присел. Мальчишка
меня почему-то не увидел, зато уж я его разглядел. У него было узкое
смуглое лицо. Темные глаза сидели очень близко к носу, и один из них еще
косил. И вообще выражение у него было такое, что мне стало ясно: этого
медом не корми, только дай кого-нибудь отлупить.
Мальчишка так и не заметил меня. Он двинулся дальше, продолжая
нахлестывать прутом, и у меня отлегло от сердца. Но скоро я разозлился на
себя: ведь этак я подвига не совершу, если буду раздумывать, кто меня
отлупит, а кто - нет. Небось Дубровский не раздумывал, он просто
нападал - и все! И я дал себе слово: больше не буду играть как маленький,
пугая выстрелами взрослых. Дождусь еще одного "Троекурова" и без всяких
колебаний нападу на него, чем бы мне это ни грозило.
Минут пять на тропинке никто не появлялся. Но вот где-то слева
послышалось какое-то беспорядочное постукивание. Оно приближалось.
Притаившись за кустом, я напряженно смотрел в ту сторону. Появился еще
один "Троекуров". Он был розовощекий, с золотистыми волосиками, на
которых криво сидела матросская бескозырка, в темно-синем матросском
костюмчике. "Троекуров" без всякого разбора колотил палочками по
игрушечному барабану. Никогда я не видел подобного барабана! Он был
ярко-красный, с золотыми ободками по краям, и с нижнего края его свисало
множество золотых кистей. Палочки тоже были не просто деревянные, а
золотистые.
Вот "Троекуров" почти поравнялся со мной. Я посмотрел направо, потом
налево. По тропинке вроде никто больше не шел. Немножко смутило меня, что
этот "Троекуров" слишком уж маловат, наверно, в первом классе учится. Но
раздумывать было некогда. Я выскочил и загородил ему дорогу:
- Стой!
Он замер и, не мигая, снизу вверх уставился голубыми глазами на мою
маску. При этом он почему-то сжал губы и надул щеки. Я торопливо старался