"Юрий Вячеславович Сотник. Ищу "Троекурова" " - читать интересную книгу автора

придумать, что мне с ним делать дальше. Я даже не знал, какие обвинения
ему можно было предъявить, а ведь на тропинке вот-вот кто-нибудь мог
показаться. Я выпятил посильнее нижнюю губу и показал рукой на узкий
закоулочек среди кустов:
- Иди туда!
"Троекуров" не шелохнулся и смотрел по-прежнему не мигая. Он только
перестал надувать щеки и, наоборот, до отказа втянул в рот обе губы. Я
взял его за ворот матроски и потащил за собой. Он не сопротивлялся. В
кустах он снова застыл передо мной. Он был уже не розовый, а бледный, рот
его начал как-то кривиться, а большие ресницы - моргать. Бить его мне
совсем не хотелось, и я решительно не знал, что - мне с ним делать. Лишь
бы только не стоять перед ним дураком, я нацелил ему в нос дуло пистолета
и сказал басом:
- Отдавай барабан!
И тут произошло такое, чего я никак не ожидал: "Троекуров" поспешно
снял со своей шеи ремешок, сунул мне барабан в руки и бросился в кусты.
Через несколько секунд я услышал, как он, захлебываясь, кричит:
- Ма-ама! Ой, ма-а-ама! Ма-а-ама!..
Я бросил барабан и пустился удирать в противоположную сторону. Я
летел через кусты, не разбирая дороги (до сих пор удивляюсь, как глаза
себе не выколол), маска порвалась и слетела с меня, пистолет я где-то
уронил и не стал поднимать...
Только прилетев на свою улицу, я пошел шагом, то и дело оглядываясь,
чувствуя, что у меня вот-вот разорвется сердце.
Так закончилась моя карьера благородного разбойника.
Мама вернулась домой раньше меня, и она, конечно, стала
расспрашивать, зачем я надел школьную форму. Я уже не помню, что тогда
ответил. Мама расспрашивала, что со мной случилось, почему я какой-то сам
не свой. Я бурчал себе под нос, что со мной ничего не случилось.
Я слонялся из угла в угол и думал о своем "Троекурове". Чем больше я
вспоминал его розовую физиономию, его большие голубые глаза, тем яснее
мне становилось, что он даже не первоклашка, а самый настоящий
дошколенок. И весь вечер я пребывал в каком-то грустном недоумении: как
же это меня угораздило напасть на вот такого да еще грабить его?
Уже лежа в постели, я стал думать о великолепном барабане. Неужели
он так и пропадет в кустах? А может быть, поблизости оказалась мама
"Троекурова", и он привел ее туда, где я на него напал, и они нашли
барабан? Ведь место там глухое, барабан едва ли кто-нибудь найдет, кроме
самого "Троекурова". Я решил, что завтра же после школы отправлюсь в рощу
и посмотрю: лежит в кустах барабан или не лежит. Если я не увижу там его,
у меня станет легче на душе.
Но чтобы выполнить этот план, у меня на следующий день пороху не
хватило. Я и в школу-то шел, озираясь по сторонам. Мне все казалось, что
я вот-вот наскочу на своего ограбленного, а он окажется со взрослыми, и
каким-нибудь образом узнает меня, и подымет крик, и меня заберут в
милицию. Не пошел я в рощу и через три дня, и через пять, хотя все эти
дни стоял у меня перед глазами красный барабан с золотыми кистями.
Лишь через неделю, когда с утра стал моросить мелкий дождик, я
сообразил, что в рощу сходить можно, что там сегодня наверняка никто не
гуляет. После уроков я первым выбежал из класса, накинул в раздевалке