"Айвен Саутолл. Мэтт и Джо" - читать интересную книгу автора

вот уж действительно последняя из девчонок. Хорошая, благородная, честная -
не для них.
Цуг?
Они чешут в затылках и притворяются, будто первый раз слышат такую
фамилию.
"Цуг? Это еще что? Вроде "цуцик"? Или "цук-цук", когда берут на
цугундер?"
Умереть от них можно, шуты проклятые.
"Ой, как смешно! Ха-ха-ха! Умереть можно".
Что, если и он такой?
"Абигейл Элен Цуг? - повторит вот так же. - Ах, ну да, малютка Цуг -
исполнительница фуг".
Папа, папа, ну давай сменим фамилию на Смит! Под фамилию Смит не
подкопаешься. Ее нипочем не вывернуть так, чтобы вышла смешная и грубая
шутка. Или - Аббот, чтобы мы стали первые по алфавиту. Встречал ли ты
когда-нибудь, папа, такой список, по которому Цуги имеют право первого
выбора? Чтобы даже Цуги могли менять свой жребий?
А он держится за ремень, покачивается и снова смотрит на нее.
Свешивается в ее сторону и смотрит сквозь стекло, а сам притворяется, будто
глядит еще куда-то. Лицо, отраженное в румяном пруду.
Что это еще за румяный пруд?
Или тень в глубине зеркала, может, даже на самом деле ничего такого
нет. Надо смотреть правде в глаза, Абби. Факты - вещь упрямая. Ты совсем не
в его вкусе. Дурацкое грязное стекло разделяет вас, как многомильное
непроходимое пространство, как разница во времени, которую не преодолеть.
Может, он и правда глядит куда-то еще? А вовсе не на тебя. А что
покраснел, так ведь не обязательно от смущения. Может, он простудился,
может, у него жар. Сто два градуса. Или, например, он поперхнулся,
что-нибудь в глотке у него застряло.
Убрать стекло, и вы окажетесь лицом к лицу.
И что тогда?
Представь себе, ты только попробуй себе представить, Большой Мэтт!
Лицом к лицу, глаза в глаза, и так близко, дотронуться можно.
Это стекло, оно не только нас разделяет, но еще и защищает. Пока оно
есть, не над чем ломать голову. И смущаться не надо. И нет нужды сочинять
слова для общения, самые трудные в мире слова. Ни о чем не нужно
беспокоиться, пока есть защитное стекло. Можешь даже оглянуться через плечо,
Большой Мэтт, повиснув на ремне. И я тоже могу притвориться, будто смотрю
куда-то еще.
Но что, если все-таки убрать стекло и очутиться лицом к лицу? Если
вдруг взять и оказаться рядом? Не по-сказочному, не в лунном свете или в
бликах солнца. А по-настоящему.
"Здорово", - скажет он. Может быть.
"Здорово", - ответит она.
"Я - Мэтт, - возможно, прибавит он. - Неужели ты не слыхала, какой я
гимнаст? Ай-яй-яй. На параллельных брусьях я - циркач".
"А я - Элен".
"Я думал, ты Абби Цуг".
"Нет, если можно, зови меня, пожалуйста, Элен. Это мое второе имя. Я
имею право зваться так, если захочу".