"Айвен Саутолл. Мэтт и Джо" - читать интересную книгу автора

"Узловая Раздолье".
Четвертый год эти два слова каждое утро в восемь пятнадцать, замедляя
ход, проплывают над Мэттом, а он всякий раз задирает голову и прочитывает
их: мало ли что, может, поезда пошли не по расписанию и это не его
электричка. Мало ли, вдруг какой-нибудь олух из Департамента железных дорог
вздумал пошутить и переменил станцию назначения его электрички на
Элис-Спрингс, например, или Кейл-Йорк.
Узловая Раздолье!
До чего же красивое название!
Всю жизнь живешь в городе, за домом у тебя с утра до ночи каждые пять
минут проносятся поезда, по железнодорожному полотну, можно сказать, ходить
учился, а вот поди ж ты, ни разу не поднял головы, не рассмотрел толком, что
это за станция такая, куда можно попасть на школьной электричке, если не
сойти на третьей остановке, в Восточном Теддингтоне, а проехать дальше, до
конца.
Ай-яй-яй!
И вдруг оно всходит прямо над тобой, и ты читаешь: "Узловая Раздолье!"
Будто кто-то тебе телеграмму прислал, или протрубил над ухом, или
воткнул тебе булавку в одно место.
Потрясающее название!
Узловая Раздолье!

2

Это, должно быть, где-нибудь на широкой-широкой, неоглядной равнине.
Где земля желтая, травы выгорели на солнце и тучи пыли встают до неба, как в
песне поется.
Где-то там сходятся две дороги. Одна идет на север, другая на запад. И
они пересекаются. Вокруг, куда ни глянь, пасутся стада овец. Тысячи темных
точек. Жарища там адова, на равнине, где сходятся две дороги и где скачет на
лошади Большой Мэтт Барреля.
- Ребята, закрывайте двери. Что вы, не понимаете? Будешь так висеть,
тебя в два счета срежет.
- Срежет?
Ничего себе.
- Хорошо, мистер, конечно.
Дверь с грохотом захлопывается, но ребята продолжают набиваться в вагон
через вторую дверь. Тонны ребятятины.
Ну вот. Совсем как в обычный день. Угодил в давку.
Сардинный экспресс.
Иначе как на лошади там нельзя. Да разрази меня гром, ну кто же, кроме
последнего болвана, захочет пыхтеть на велосипеде в таком месте, которое
называется Узловая Раздолье? Где вокруг - тысячи овец. И пахнет кожами и
пылью. Пыль из-под овечьих копыт плывет по широкой равнине, подсвеченная
закатным солнцем, как на глянцевых высокохудожественных открытках.
Опять красивость? Ну и что ж. Такой уж сегодня день.
Да, иначе как на лошади там невозможно. На могучем сером скакуне той
масти, которая называется белой. Вот он, Мэтт, полюбуйтесь. Большой Мэтт
едет верхом, непринужденно придерживая поводья в одной руке.
И потом там еще эта девчонка.