"Айвен Саутолл. Мэтт и Джо" - читать интересную книгу автора

мистер, если его довести, кто-нибудь обязательно пострадает...


- А НУ, МАРШ ОТСЮДА! ЧТОБ Я ВАС, ГОЛУБЧИКОВ, ТУТ БОЛЬШЕ НЕ ВИДЕЛ!

Они бок о бок сбегают вниз и несутся по дорожке между деревьев.
Господи! Ну и ну! Вот и Мак-Нэлли-ленд. Вот и Джо, танцуя, бежит босиком по
мягким мхам. Вот шагает Мэтт со своей подружкой.
Потому что все равно она - моя подружка. Вон как она улыбается. Как
искрятся ее большие карие глаза. Как она вся искрится. А эта улыбка. Было ли
на свете с самых незапамятных времен хоть что-нибудь прекраснее этой улыбки?

12

И остались в мире лишь двое. Собственно, если глубоко разобраться, в
мире от сотворения всегда обитали только двое. Или, точнее, трое, но третий
оставался невидим. Третий пишет стихи, рисует картины, и высекает статуи, и
сочиняет музыку, чтобы сохранить сердечную чистоту. Вмешательство, боюсь,
необходимое.
Я слышал мнение, что влюбленного любит мир (или я ошибаюсь?), но не
зависит ли это от размеров нашего мира?
Двое детей сошли с поезда. Шагают по улице Железнодорожной, а справа и
слева от них заборы, и стены, и ветви алычи, еще не обглоданные вредителями.
Можно считать, что это лесная дорога, или горная тропа, или срединный проход
в кафедральном соборе, все равно. Такое чувство было у меня. Сначала они
бегут, сначала они хохочут - и вот уже медленно бредут, соприкасаясь
плечами. Удивительно ли, что эти двое в моем представлении - это я и ты?
Ведь ты не против?
Они ступают нетвердо, прижавшись друг к другу, как все влюбленные.
Больше они уже не бегут, не хохочут. Они вдруг оказались вместе, вплотную,
неразделимо. Ощущая друг друга каждой порой. Словно электрический заряд
преобразил на миг лицо нашего города. Серые тона превратил в золотые.
В их мире все замерло. Это ясно. В моем мире - тоже. Не знаю, надолго
ли. Цена времени - или того, что под этим понимается, - зависит от
значительности переживания. Разве не так? Пять минут могут оказаться
нескончаемыми столетиями. Иные отрезки времени обязательно должны быть
кратки, иначе душа надломится.
Вон они, в самом конце улицы Железнодорожной в луче солнечного света,
который пробивается между насыпью и стеной пекарни. (Мы с тобой видели этот
луч.) Кто они и откуда, не знаю. Но пришли с поезда. Школьники лет по
пятнадцать. Быть в этот час здесь им не полагалось, это я точно знаю.
Наверное, позднее дьявол востребовал с них плату. В жизни за всякую радость
приходится платить.
Все кругом лучится - взрыв света. Иначе не скажешь. Приходит на ум
истина, которой меня учили в давние времена: что бог - это любовь и любовь -
это весь мир. Ты знаешь?
Они только касались друг друга, одежда касалась одежды, плечо - плеча,
рождая трепет. В прикосновении - вся наша жизнь. В прикосновении - наша
история.