"Айвен Саутолл. Мэтт и Джо" - читать интересную книгу авторазубов. Видишь только этот страшный вывалившийся язык и десятерых ребятишек,
которые плачут дома, широко разинув рты, точно птенцы в гнезде, десятеро ребятишек, и у всех локти как заточенные палочки. - Эй, приятель, побойся бога! Ты что, хочешь пронзить меня насмерть? Да убери ты свой чертов локтище у меня из-под ребер, пока я не переломил твою тощую шейку, слышишь? Сработало. Всякое терпение имеет предел. Живой человек не камень. Мэтт - фигура внушительная. У него могучий, зычный бас. И сплошь и рядом звук выходит такой, что Мэтт сам пугается. И все остальные тоже. Полвагона людей оглядываются на него, задирают головы, и бедный шпенек съеживается от страха, он готов спрятаться на дно собственных башмаков. Ну, и тогда Мэтт ухмыляется, заговорщицки подмигивает малышу, словно бы говоря: "Ну, ну, чего дрожишь? Я вовсе не такой страшный, как кажусь. Сам знаешь". Но откуда бедному шпеньку это знать, в его распоряжении нет никаких данных. А вид у Большого Мэтта Баррелла такой, что, если ты - шпенек, у тебя могут нервы не выдержать. Да-а, тебе-то хорошо, Большой Мэтт Баррелл, ты вон какой длинный и горластый. Думаешь, все тебе нипочем, да? Воображаешь из себя невесть кого просто потому, что в тебе больше молекул. Потому что во всей школе не найдется храбреца, который залепил бы тебе оплеуху. Землекоп, тупая башка! Не знаешь даже, как меня зовут. Что же, я из-за этого не человек, а муха на стене? Жучок Хьюм? Ну и прозвище. Бог ты мой! Но все равно, и мне нужно где-то стоять. А ты вон какой здоровенный, никому места не оставил. Разве я могу дотянуться до ремня, он вон как высоко. Не прыгать же мне, будто же затопчут, превратят в кровавое месиво. Вот погоди, Мэтт Баррелл, вырасту шести футов ростом, буду каждый божий день угощать тебя оплеухами к чаю. И пинать тебя под ребра, когда мне только вздумается. Меня тогда прозовут Мясник Хьюм, или Молотило Хьюм, или Хьюм Железный Кулак. И еще я получу Нобелевскую премию, вот. А по субботам буду лучшим футбольным форвардом. А та, хорошенькая, за стеклянной перегородкой опять смотрит на Мэтта. Рассеянно? Мечтательно? Невидящим взглядом? Трудно сказать. Славная какая девочка. Мэтт глубоко-глубоко вздохнул. Привет, малышка, лучистые глаза. Так как насчет прогулки при луне? Может, подаришь Большому Мэтту один поцелуй? С Большим Мэттом тебе нечего бояться. Кажется, кто-нибудь из этих дуболомов мог бы отлипнуть от скамейки и уступить ей место. Вон Уильяме, например. Темнота невоспитанная. И вообще, когда это они успели там рассесться? Но им делать знаки бесполезно. Все равно как король Канут приказывал морю уйти вспять. Помнится, про это недавно было в телерекламе "Новейшего сверхактивного моющего вещества "Прибой". Старик Мак-Нэлли прямо так и сказал: "Вредное коммерческое краснобайство, Баррелл. Каждая метафора отравлена. Каждая фраза - на продажу". Чудак этот старик Мак-Нэлли. Вон она стоит, за стеклом. Ишь какая. Качается, держась за ремень. Будто застекленная картинка в раме. Могли бы железнодорожные власти почище протирать свои стекла. |
|
|