"Вирджиния Спайс. Роковые цветы " - читать интересную книгу автора

крайнего голода, он с ироничной улыбкой глядел, как поглощаются предложенные
яства. Их раздавали в больших и малых корзинах - сенаторам и всадникам,
плебеям и провинциалам. Странников, прибывших издалека, чтобы увидеть пышные
празднества, одаривали деньгами. Император тоже вкушал яства, весело
разговаривая с приближенными и прекрасными женщинами, окружавшими его.
На нагретую солнцем арену высыпали карлики, потешавшие публику своим
уродством. Мимы, лишенные собственных лиц, будто зеркала, отображали
происходящее. Они копировали шутовство карликов, озабоченность
распорядителей, надменность всадников, кокетство женщин. Один осмелился
изобразить самого Германика, и эта смелая выходка была встречена всеобщим
смехом. Домициан жестом подозвал этого мима, похожего на мумию, с блестящей
круглой головой, и одарил кубком, из которого только что пил вино. Крутились
и кувыркались на песке гимнасты.
Трапеза окончилась. Снова двинулась процессия музыкантов, состоявшая
теперь из одних только белокурых юношей, за ними шли девушки в широких
пурпурных строфиумах и осыпали горячий песок лепестками роз и лилий.
Наконец началось состязание атлетов. Некоторые женщины уходили, но
большинство из них все же оставалось в цирке, и они с удовольствием смотрели
на борцов, прыгунов, бегунов и метателей диска. Домициан не был столь
строгим моралистом, как Август, поэтому разрешил женщинам присутствовать на
атлетических соревнованиях. В особенности увлекали публику кулачные бойцы.
Они наносили друг другу удары железными перчатками и то и дело срывали
аплодисменты.
День медленно угасал, мерк свет. Над холмами столицы низко разливалась
кровь Атона, и косматые пальмы купали в ней свои узкие ветви.
На тротуары и терракотовые стены домов ложилась резная тень. Цирк
медленно погружался в сумрак. До заката оставался час. Похолодевшее небо
глядело сквозь открытый верх цирка, и в нем дрожали звезды, похожие на
заплаканные глаза. Наконец зажгли огни. Над подиумом и портиками, на
ступенях амфитеатра появились чернокожие рабы с факелами в руках. Узкие
набедренные повязки скрывали их наготу, а голову венчали высокие апексы.
Император вновь бросил белую материю, и она, затрепетав, как огромная
ночная бабочка, легла на песок. Это послужило сигналом. Из темноты
показались полосатые спины тигров, и вот они уже стоят на арене - тяжелые,
ужасные в своей дикости и величии хищной смертельной красоты. Начиналась
самая захватывающая часть зрелищ: травля и гладиаторские бои.
Юлия обвела взглядом амфитеатр. Весь день прошел незамеченным ею, она
словно отсутствовала здесь. Порой рев трибун пугал ее и, очнувшись из
забытья, она устремляла короткий взгляд на арену. Адонис время от времени
прикасался к ней, поправляя прическу или складки ее паллы. Юлия таяла от
прикосновений этих рук, от близости склоненного к ней лица, от дрожащей, как
солнечные пятна на глади Тибра, улыбки эфеба, в которого она была так
влюблена и в глубине душе почитала за божество. Она так боялась потерять
Адониса!.. Но мысли ее при этом летели к другому! Там, на площади за стенами
цирка, стоит ала в блестящих кирасах, и кони, мокрые от пота, пышут жаром.
Там, там Юлий Флавий!.. Ее Юлий - ее недуг, кара богов за цинизм и
извращенные безумства юности.
Пять лет назад в Ариции, на их прекрасной вилле Гай Корнелий, ее
супруг, принимал молодого воина, и тогда же загорелось ее сердце. Их любовь
началась с одного только взгляда... О, как же она боялась! Как она так