"Вирджиния Спайс. Роковые цветы " - читать интересную книгу автора

беззвучно оплакивал несчастного финикийца, и Юлия, забавляясь, смахивала
мизинцем слезы с его бледного лица. Бои продолжались.
Внезапно на подиуме возникло движение. Вскочили жрецы в одеяниях,
подобных императорскому. Придерживая складки тоги и изогнув стан, они о
чем-то в возбуждении разговаривали с императором. Юных принцепсов Веспасиана
и Домициана окружили женщины гинекея и повели к Августе, которая в волнении
забарабанила пальцами по столику с напитками. Красивый дородный прокуратор и
курульный эдил, оставшиеся у ложа Германика, инстинктивно коснулись рукояток
мечей. Только мальчик в пышном наряде погруженного в негу Востока спокойно
стоял у ног императора, забавляясь своими браслетами, и с циничной улыбкой
смотрел на происходящее.
Император стал подобен сфинксу. Его белое, как известь, лицо и налитый
кровью затылок свидетельствовали о том, что этот жестокий и мстительный
человек в бешенстве. Наконец он жестом отстранил жрецов. На подиуме, в
портиках, даже на нижних ступенях услышали, как он приказал замолчать всем
этим "гадалкам" и "халдеям". К подиуму приволокли вопящего человека,
какого-то ремесленника в простой тунике. Домициану донесли, будто бы плебей
этот сказал, что "гладиатор-франк не уступит противнику, а уступит
распорядителю игр".
Напрасно несчастный уверял, что ничего подобного не говорил. Что он,
бедный горшечник, отец многочисленного семейства, которое без него
погибнет... Цирк волновался. Многие на верхних трибунах, ничего не разобрав
в дрожащем полумраке, громко кричали и выставляли сжатые кулаки. Домициан в
бешенстве с пеной у рта, вскочил и разразился руганью. Многие зрители,
большей частью из плебса, ответили ему тем же. Ослепленный яростью, Домициан
приказал усмирить публику ударами палок, а ремесленника "вытащить на арену и
бросить собакам, выставив надпись: "Щитоносец - за дерзкий язык".
Человек отбивался изо всех сил, но его держали так крепко, что трещала
его шерстяная туника. Ход Игр был нарушен, публика, еще не до конца
разобравшись в происходящем, поначалу безмолвствовала. Но когда приговор был
приведен в исполнение, цирк взорвался криками негодования!.. Домициан за
четырнадцать лет правления снискал всеобщую ненависть. Народ знал его
жестокость. В амфитеатре вспыхнули беспорядки. Удары палок распорядителей
сыпались на головы плебеев, а те отвечали ударами кулаков. Консульские ложи
и портики над подиумом стали пустеть. Женщины в безумном страхе покидали
цирк и в спешке забирались в носилки, ожидавшие на площади. Прибежали
преторианцы и плотным кольцом окружили группу императора, где, как языки
пламени, полоскали пурпурные тоги жрецов...
- Идем, госпожа! - умолял Адонис, хватая Юлию за руки. - Здесь нельзя
больше оставаться. Мы погибнем!
Патрицианка, задетая за живое, отвечала юноше:
- Ты боишься черни, мой Адонис? На что ж тогда скажи, преторианцы? На
что конница там, на площади?
Но он все твердил:
- Юлия! Нужно уйти отсюда!
Некоторые люди стали спрыгивать на арену, в порыве безумства за ними
последовала толпа. Преторианцы с трудом сдерживали эту лавину, пытаясь
остановить людей, ударами мечей плашмя... Личная охрана императора расчищала
проход к воротам, но вскоре группа Домициана, Августы, девушек, сановников,
консулов, рабов в дорогих нарядах была затоплена шумящей толпой. Во