"Вирджиния Спайс. Роковые цветы " - читать интересную книгу автора

вытягивали ноги и заставляли свои тела соблазнительно изгибаться. Откуда-то
сверху невидимые во тьме рабы бросали им охапки цветов. Музыкальные звуки
заглушали стоны раненых зверей в недрах цирка, и зрители, подогретые вином,
которым их угощал император, веселились. Цветочный дождь не прекращался.
Наконец вышли гладиаторы. Это были невольники из Ливии, Мезии и
Финикии. Широкоплечие фракийцы гордо взирали на скаты амфитеатра, озаренные
дрожащими факелами. Стройные жители Парфянского царства были подобны молодым
иранским скакунам, нервно трепещущим при приближении наездника. Показались
могучие женщины с узкими талиями и сильными мускулами плеч и рук. Их
отдавали ланистам еще девочками, и они, подобно весталкам, давали обет
целомудрия, посвящая себя битвам. На лицах некоторых дев виднелись шрамы,
придававшие им странную притягательность, они возбуждали извращенное
влечение, наводили на мысль об экзекуции и наслаждении унижением.
Двадцать мужчин и двадцать женщин неподвижно стояли на арене. По знаку
распорядителя они сорвали синие хламиды, скрепленные металлическими
булавками с рубинами в золотой оправе. Их тела были натерты маслом, по
гладкой коже скользили матовые блики. К широким поясам были пристегнуты
короткие и длинные мечи, ремни круглых щитов охватывали руку. Голову каждого
гладиатора венчал шлем с высоким султаном, железные поножи облегали голени.
Короткие юбки из леопардовых шкур прикрывали бедра для того только, чтобы
придать бойцам наиболее дикий вид. Меж полных обнаженных грудей женщин
лежали черные амулеты.
Звуки медных рогов и барабанная дробь призвали гладиаторов из
императорского училища, и они вышли последними в пышном придворном наряде.
Это были неукротимые скифы из причерноморских степей. Вид последних четырех
гладиаторов внушал трепет.
В последний раз поднялся Домициан и бросил на арену белую материю.
Главный распорядитель возвестил бои без пощады. Трибуны взревели. Гладиаторы
повернулись и слились с темнотой. В освещенном круге арены осталось двое
бойцов. Они медленно двинулись по кругу, будто исполняя ритуальный танец. И
вдруг, со звоном выхватив мечи, сшиблись!
Адонис не хотел видеть этого, вся его нежная душа противилась подобным
зверствам. Эфеб припал к ногам своей госпожи и коснулся, щекой загнутых
носков белых сандалий, изукрашенных мелкими аметистами, умоляя ее покинуть
цирк. Юлия в ответ со смехом подняла края своей одежды и велела ему
развязать ленты сандалий. Он покорно, едва не плача, распустил банты и
чуткими пальцами заскользил по коже ее ног, в то время, как на арене звенели
мечи и раздавались первые вскрики боли.
Юлия была в сильном возбуждении. Она притянула голову юноши к себе, и
губы его коснулись шелковистой кожи ее бедра...
- Уйдем, Юлия, умоляю тебя! Разве есть прелесть в избиении человека
человеком? Зачем это? Для чего? Уйдем!
Она раздраженно дернула плечом:
- Люди, Адонис? Ты заблуждаешься! Это рабы.
Эфеб закусил губу, но не стал возражать.
"Я тоже раб", - лишь подумал он в тоске, охватившей его...
Снова полилась кровь. На этот раз самые свирепые хищники убивали себе
подобных, и это казалось кощунством. После того, как прислужники-эфиопы
протащили по песку труп гладиатора, убитого в первом поединке, публика
ничего не почувствовала. Ей нужна была еще кровь. Лишь только Адонис