"Вирджиния Спайс. Роковые цветы " - читать интересную книгу автора

разрешил им отправлять культ своих богов в Вечном Городе и победил
ненавистного Помпея, осквернившего их храм в Иерусалиме.
Остия раскрывала свои объятия, подобно блуднице, зазывающей путника в
распахнутую кубикулу. Волны голов и плеч колыхались на пристани и в узких
улицах, убегавших вверх, где двери лавчонок стояли настежь, и женщины
прогуливались в портиках, хорошо различимых с причалов.
Лодка плавно обогнула доки, где шло непрерывное движение: подходили и
отплывали купеческие корабли. Суда из Кампании с длинным заостренным носом,
что придавало им сходство с веретеном, биремы, триремы и квадриремы с
короткими мачтами и рядами весел, расположенными в шахматном порядке, на них
нередко полоскалось лазоревое знамя; афракты, актуарии, келоксы, вездесущие
либурны, которые можно было встретить в любом порту Римской Империи. Все это
скрипело, кричало и колыхалось на обесцвеченных водах вблизи устья великой
реки, чей желтый рукав огибает римские холмы.
Порт Остии шумел, и с каждым рывком, с каждым ударом весел,
сопровождаемым короткими фразами гребцов на чужом наречии, Юлий Флавий все
больше замыкался и все больше мрачнел, отстранясь от всего внешнего и плавно
погружаясь в мир своей мечты, желанной и понятной лишь ему одному. Были
минуты, в которые он хотел никогда больше не видеть Рима, оскверненного
сладострастием и свирепостью императора; его роскошных дворцов с арками и
термами, где женщины, блистая божественной красотой, предаются блуду и
изысканным, извращенным удовольствиям; Саллюстиевых садов, покрывающих почти
весь Квиринал, где впервые восстала его мужская сила; роскошных зрелищ
Города и крови, орошающей мягкий песок амфитеатра. Ничего этого не видеть!
Никогда!
Но Юлий ясно сознавал, что не сможет существовать вне Рима, этого
распятого города, пресыщенного ласками, увенчанного драгоценной митрой. Выше
его сил быть отделенным от сутолоки и гула Марсова поля в сверкании вод
Тибра, иссеченных мечами солнца, с тонкими деревцами и влажными кущами в
розовых и фиолетовых тенях. Он любил этот город так же, как любил Юлию, и
это была единственно болевая точка его сурового, твердого характера.
Исполненный достоинства Флавий шел неспешно по улицам Остии, не
оглядываясь на набережные. Ветер закручивал концы его диплойса и обдавал
префекта смрадным дыханием порта, запахом разложения, гниющих фруктов и
рыбы. До слуха Юлия еще доносился гомон, среди которого выделялся резкий
смех проституток, песни моряков, выходивших из сумрака термопол, рыбаков,
кричащих о своем товаре и прячущих в складках набедренной повязки мелкие
монеты.
Порт удалялся, Остия улыбалась префекту, но он шел, прикрыв глаза
тяжелыми веками, безмолвный, спокойный, знающий свое дело, и очень одинокий.

ГЛАВА 2

Греческого стиля дом, возносивший свою кровлю в звенящую воздушную
синеву, принадлежал почтенному горожанину - курульному эдилу города, старому
другу отца Флавия, Тиберию Ливию. Магистр был справедлив и уважаем народом,
но однажды он почему-то оставил мраморное кресло и свои обязанности и,
уклонившись от объяснений, отошел от дел, еще будучи полным сил.
Тяжелая, как скалистая глыба, жара медленно спадала, остывали гранитные
львы, сидящие на подступах к широким ступеням, и золотисто-охристые статуи