"Владимир Спектр. Наезд " - читать интересную книгу автора

хрущевской оттепели, испытываю неясную и неосознанную ностальгию по
советским временам. Может, это тоска по большому стилю? По черной "волге" с
водителем дядей Мишей, возящим меня в школу и обратно. По государственной
даче в Фирсановке, похожей на небольшой дом отдыха. По нетерпеливому
ожиданию родительских посылок, начиненных жевательной резинкой Wrigley's,
конфетками Cadbury, аудиокассетами TDK, кроссовками Nike, джинсами Montana,
и совершенно уж необычным резиновым человечком Moody Roody, меняющим
выражение своего лица от радости до гнева, от горя до счастья под твоими
пальцами. Видимо, у каждого свои воспоминания о брежневско-горбачевской
эпохе. Я не знал очередей за вареной колбасой и туалетной бумагой, спирта
"Рояль" и корейских сигарет с бумажным фильтром. Зато я помню музыку Поля
Мориа и группы Space, обязательные бутерброды с черной икрой к утреннему чаю
с лимоном, балыки и карбонады, сигареты Marlboro, дипломатический санаторий
в Пицунде, свежевыстроенные корпуса которого гордо возвышались средь
абхазских сосен.
Родительская квартира почти не изменилась. Все те же атрибуты советской
роскоши. Югославские стенки и мягкая мебель, огромный холодильник Bosh и
стереомагнитофон Sharp, напоминающий космический аппарат из trash-movie об
инопланетянах. Приметы нового времени, конечно, тоже присутствуют. Домашний
кинотеатр Thomson Scenium. Монитор СТХ, на компьютерном столике, рядом с
принтером HP Deskjet 5550 и сканером Canon. Ключи от отцовского Nissan
Maxima QX. И мой подарок на стене в прихожей - одна из черно-белых
фотографий Эрве Льюиса. Отец только приехал с работы. После многих лет
запрограммированно-безоблачного продвижения по дипломатической лестнице он с
трудом привыкал к новым условиям работы. Оставаться на государственной
службе больше не было резону. Ценности сменились, зарплаты стало не хватать,
большинство из привилегий было отменено. Даже дипломатический санаторий в
Пицунде был разгромлен абхазскими боевиками. Отец тяжело переживал трудные
времена. Я думаю, в этом был виноват и начавшийся переход к андропаузе. Папа
потерял прежний интерес к работе, стал часто выпивать. В его окружении часто
появлялись сомнительные личности, коршунами кружившие над советским
дипломатом. Этим непромытым прилипалам казалось, что отцовские связи помогут
сделать удачный бизнес. В какой-то момент мне подумалось, что время упущено,
отец вряд ли поднимется. Однако советская закалка взяла свое, он справился и
не опустился. Наконец, все более или менее образовалось, и папа занял пост
директора по внешним связям крупного полугосударственного концерна.
Родители и младшая сестра ужинали на кухне.
- Будешь чай пить? - мама, интеллигентная нервная дама, сохранившая
красоту лица и стройность фигуры, напряженно разглядывала меня, своего
непутевого сына. - Плохо выглядишь, ты все время плохо выглядишь.
Знала бы мама, как я выгляжу без загара. Слава богу, в наше время можно
не спать сутками и не казаться бледным, посещая "Сан Сити".
- И почему у тебя постоянный насморк? Опять за прежнее, это все
кончится ужасно...
- Я просто простудился.
- Простудился? Я думаю, дело в другом. Тот образ жизни, что ты
ведешь...
Чай очень горячий. Я положил дольку лимона и сахар, сделал бутерброд с
сыром.
- Постоянные тусовки, друзья, пустые и порочные. Ты на работу ходишь?