"Герберт Спенсер. Опыты научные, политические и философские. Том 2" - читать интересную книгу автора

ничем пользоваться, кроме собственных фактов Конта и то последующие ступени.
Если Гегель думает (а он это, очевидно, думает), что он развивает свою схему
путем рассуждения, т. е. что он представляет последовательные выводы как
необходимо следующие из известных посылок, - то он тем самым предполагает
постулат, что верование, которое необходимо вытекает из известного
предшествующего, есть истинное верование; если затем противник на один из
его выводов возразил, что хотя противоположное и не может быть мыслимо, но
оно истинно, - то такое возражение Гегель счел бы нерациональным. Однако
процедура, которую он таким образом осудит, как разрушающую всякое мышление,
есть именно процедура, представляющаяся в изложении его собственных основных
начал. Человечество оказывается неспособным понять, чтобы могла быть мысль
без мыслимой вещи. Гегель, однако же, утверждает, что может быть мысль без
мыслимой вещи. Высший критерий истинности положения - неспособность
человеческого ума понять отрицание его, - во всех других случаях
признаваемый им за непогрешимый, он признает слабым там, где это ему удобно,
и в то же самое время отрицает у противника право следовать его примеру.
Если он властен устанавливать догматы, прямо отрицающие то, что признано
человеческим сознанием, то и противник его также властен останавливать на
каждом шагу его рассуждение замечанием, что хотя отдельный вывод, делаемый
им, как для его ума, так и для всех умов кажется необходимо следующим из
посылок, однако он ложен, а противный вывод верен. Или - поставим дилемму в
другой форме: если он исходит из непонятных положений, то с равным удобством
может и все последующие свои положения сделать непонятными, т. е. на каждой
ступени своего умозаключения выводит следствие, прямо противоположное тому,
которое, по-видимому, должно бы вытекать отсюда.
Так как гегелевский способ процедуры убивает себя по самому существу
своему, то и гегелевская классификация, основанная на нем, ниспровергается.
Рассмотрим теперь классификацию Конта.
Все читатели Конта должны допустить, что он представляет нам
распределение наук, которое, будучи не похоже на все предшествующие, требует
почтительного рассмотрения. Как ни далеко мы расходимся с ним, мы охотно
признаем широту его воззрений, ясность его рассуждений и ценность его
умозрений, как содействующих умственному прогрессу. Если б мы верили в
возможность линейного распределения наук, мы приняли бы распределение Конта.
Его основные положения совершенно понятны и если не истинны, то имеют
значительное подобие истины. Последовательные ступени его рассуждения
согласованы логически; заключения свои он подтверждает значительным числом
доказательств, которые, пока они не исследованы критически и не встречают
противоположных доказательств, подтверждают, по-видимому, его положения. Но
стоит только принять антагонистическое положение, какое должно приниматься
относительно новых доктрин, - приниматься в том убеждении, что если эти
доктрины истинны, то они окрепнут от победы над противниками, - стоит только
испытать его главные доктрины или другими фактами, а не теми, которые он
указывает, или его собственными, но иначе примененными, чтобы обнаружить
несостоятельность этих доктрин Мы намерены поступить таким образом с общим
принципом, на котором он основывает свою иерархию наук.
Во второй главе своего Курса позитивной философии Конт говорит: "Наша
задача состоит в том, чтобы найти единственный рациональный порядок во всей
массе возможных систем.. Этот порядок определяется степенью простоты или -
что то же самое - общности их явлений". И распределение, выводимое им, идет