"Герберт Спенсер. Опыты научные, политические и философские. Том 2" - читать интересную книгу автора

тембру, потому что мы не дошли еще до измерения звучности и тембра.
Очевидно, что это-то сведение ощутительных явлений на отношения величин и
сообщает известному отделу знания его специально-научный характер.
Первоначально знание людей о весах и силах находилось в том же самом
положении, в каком находится и теперь их знание о вкусах и запахах; это было
знание, не простиравшееся далее того, что доступно невооруженным чувствам,
оно оставалось в этом положении до тех пор, пока не были изобретены
взвешивающие инструменты и динамометры. До появления песочных часов и
клепсидр многие явления могли быть измеряемы относительно их
продолжительности или перемежаемости не с большею степенью точности, чем та,
с какою может быть измеряема степень твердости тел посредством пальцев До
изобретения термометра суждения людей об относительных количествах теплоты
стояли на той же самой ступени, на которой стоят их настоящие суждения об
относительных количествах звука. И как на этой начальной ступени, когда не
было пособий для наблюдения, можно было только самым грубым образом
сравнивать различные случаи и усматривать только самые резкие различия, то
очевидно, что только самые простые законы зависимости могли определиться, -
только такие законы, которые, не будучи усложнены другими и не будучи
изменяемы в своих проявлениях, не требовали для определения своего особенной
тщательности со стороны наблюдателя Отсюда очевидно не только то, что по
мере того, как знание становится количественным, его предвидения делаются
столько же полными, сколько и верными, - но и то, что до принятия
количественного характера оно необходимо ограничивается самыми элементарными
отношениями.
Сверх того, нужно заметить, что хотя, с одной стороны, законы большей
части явлений могут быть открыты только через исследование их
количественности, с другой - ряд наших количественных предсказаний может
расширяться только в той мере, в какой мы открываем законы результатов, нами
предсказываемых. Ибо ясно, что способность определять размеры результата,
недоступного прямому измерению, предполагает знание рода его зависимости от
чего-либо, могущего быть измеренным, - предполагает знание того, что
отдельный факт, с которым мы имеем дело, есть проявление некоторого более
общего факта. Таким образом, объем, до какого доведены наши количественные
предвидения в каком-нибудь направлении, указывает глубину, до которой
достигло наше знание в этом направлении. Здесь мы можем указать, как на
другую сторону того же самого факта, что, переходя от качественного к
количественному предвидению, мы переходим от индуктивной науки к
дедуктивной. Пока наука чисто индуктивна, до тех пор она чисто качественна;
если она неточно количественна, то состоит обыкновенно частью из индукции,
частью из дедукции; она становится вполне количественной только тогда, когда
она совершенно дедуктивна. Это не значит, однако, что области дедуктивного и
количественного одинаковы; ибо очевидно, что часто дедуктивное бывает чисто
качественным. Мы говорим только, что всякое количественное предвидение
достигнуто дедуктивно и что индукция может достигнуть только качественного
предвидения.
Однако все еще не должно предполагать, чтобы эти различия давали нам
возможность отделить обыкновенное знание от науки, хотя они, по-видимому, и
делают это.
Показывая, в чем состоит контраст, найденный между крайними формами
знаний и науки, они вместе с тем приводят нас к признанию существенного