"Александр Спешилов. Бурлаки" - читать интересную книгу автора

"ерше", спросил, как его зовут. Он с улыбкой ответил мне:
- Андрей Заплатный. Разве не слыхал?
Женщина в соломенной шляпе назвалась Екатериной Паниной. Я отметил их в
табеле и подошел к следующему работнику. На мой вопрос, как звать, он
отвечает:
- Василь Иваныч.
Обращаюсь к его товарищу:
- А твоя как фамилия?
- Василь Иваныч.
- А тебя как зовут?
- Василь Иваныч.
Их четверо, и все Василии Ивановичи! А в табеле совсем не было таких
имен.
- Может быть, вас в список не записали? Давно работаете?
Они ответили хором:
- Давно... Третье лето.
Ко мне подошел худой, высокий, черный, как кочегар, рабочий.
- Они чуваши, - объяснил он мне. - Одним словом, забитые люди. Боятся
настоящее имя свое назвать. И место их самое забиенное...
Он помог мне найти в табеле фамилии чувашей и назвал себя:
- Кондряков Михайло Егорович.
- Кондряков? - переспросил я. - Не увальский ли?
- С увала. А что?
- Значит, земляки.
- Не может быть, - удивился Кондряков. - Ты откуда?
- Из Балдина.
- Да ну! Смотри-ка ты, какое дело...
По увалу, в бурлацких поселках, вот уже лет восемь шли разговоры о
Михайле Кондрякове. В девятьсот пятом году кузнец Кондряков сжег на Каме
склады графа Строганова. Его поймали и куда-то увезли. Одни говорили, что он
вернулся и по ночам в своей старой кузнице деньги кует, другие - что давно в
Сибири сгнил. Разные были слухи.
А я теперь разговариваю с самим Кондряковым. Из детского любопытства я,
конечно, был рад этой встрече. Да и сам Кондряков был доволен, что увидел
земляка. Я не успевал отвечать на его вопросы.
- Проживаешь где? - спросил он.
- У Казаковцева остановился, у бакенщика.
- У Петра Николаевича? Добрый старик, знаешь ли, только придурковатый.
Известный бурлак на всей Каме. Верно, и про Андрюшку рассказывал?
- Говорил.
- Одинокий человек...
У входа в сарай послышался голос Юшкова. Нам пришлось разойтись, и мы
условились встретиться в обед у бакенщика.
Я стал продолжать свой обход. В конце сарая, где от пыли слезились
глаза, работала молодая женщина. В углу на пакле лежал грудной ребенок.
Когда я подошел, ребенок заплакал. Мать, отвечая на мои вопросы, взяла его
на руки. В это время незаметно, как кошка, к нам подкрался Семен Юшков.
- Молод еще с бабешками заигрывать. Почему не на деле? - грубо спросил
он меня, но, увидев в моих руках табель, свое внимание перенес на
работницу: - Ежели хочешь жрать, убирай, черна немочь, своего выродка или