"Александр Спешилов. Бурлаки" - читать интересную книгу автора

поднял путейский флаг.
Предположения оправдались. Часов в двенадцать явились господа. Первыми
прибежали два гимназиста - племянники Желяева, потом пришел сам начальник
затона, техник путей сообщения Желяев - полный господин с пушистыми усами -
под руку с барыней. За ними горничная несла две пузатые корзины со снедью.
Казаковцев вытянулся перед начальством.
- С праздничком, ваше благородие, Александр Афанасьевич. Доброго
здоровья, Софья Васильевна.
- Здравствуй, - пробурчал Желяев. - Готова лодка?
- Готова, ваше благородие, пожалуйте.
Я помог Петру Николаевичу столкнуть лодку в воду. Первой вошла в нее
горничная с корзинами, потом сам Желяев.
- Сонечка, давай руку, - повернулся он к жене.
Барыня охала, ахала, но никак не решалась шагнуть через борт.
- Обождите, Софья Васильевна. Я сейчас досочку приволоку, доску.
Я предупредил Казаковцева. Притащил трап. Один его конец мы
приспособили на борт лодки, другой положили на кочку. Желяев подал барыне
руку. Она встала на трап, оступилась и одной ногой попала в воду.
- Петр! Ты что наделал? Скотина! - закричал Желяев.
Бакенщик бросился с носовым платком к ногам барыни.
- Прости ты меня, старика, матушка Софья Васильевна. Сейчас ножку
обсушу. Я...
Старик не договорил. Желяиха злобно пнула его ботинком прямо в лицо.
Желяев выпрыгнул из лодки, резко оттолкнув ее от берега. Одно весло упало в
воду. Лодка поплыла. Горничная ухватилась за оставшееся весло и неумело
стала подгребать к берегу.
Гимназисты хохотали, барыня визжала в истерике. Петр Николаевич стоял,
опустив руки, по лицу его текла кровь. Желяев продолжал кричать:
- Ты, старый козел, попомнишь у меня! Выдумал тоже - "доску приволоку".
Через день Петра Николаевича вызвали в город. Обратно он приехал с
другим бакенщиком. Погрузил старик свои пожитки в лодку, простился с нами и
отправился вниз по Каме, сам не зная куда.
В тот же день новый бакенщик выгнал меня с квартиры. Я перешел к
Михаилу Егоровичу Кондрякову в затон, где он жил в своей собственной
землянке.
Однажды, вечером над рекой протянули на север запоздавшие журавли.
- Тоже, должно быть, запоздали с ремонтом-то. Поздненько открыли
навигацию. Справная птица летит с юга в апреле, а теперича июнь, - пошутил
кто-то из рабочих.
- Вот так бы и мне улететь... - мечтала Катя Панина.
- Улетишь. Скоро все улетим, только неизвестно, где сядем, - говорил
Андрей Заплатный.
Действительно, работа в сарае подходила к концу. Еще день-другой - и
расчет. Уходи куда знаешь.
Уже многих рабочих Юшков уволил за ненадобностью. Одно за другим вышли
из затона отремонтированные суда. Осталось последнее - карчеподъемница,
которую должны были отбуксировать в Кай, в верховья Камы. Старшина
карчеподъемницы Василий Федорович Сорокин не раз говаривал с нами, чтобы мы
шли к нему в команду. Но работники знали, что это не лучше сарая Семена
Юшкова, и не соглашались. В верховьях и от голода намучишься, и комары до