"Александр Спешилов. Бурлаки" - читать интересную книгу автора

смерти заедят.
В последние вечера почти все оставшиеся в затоне собирались у землянки
Михаила Кондрякова. Как-то раз Андрей Заплатный пришел раньше всех, и я
осмелился спросить его:
- Дядя Андрей, а почему у тебя такое лицо израненное?
- Как сморчок, моя рожа? Правильно. Только не всегда я такой был; как
теперь, друг мой Ховрин. Служил я машинистом на "Ольге". Знаешь, с
деревянным корпусом была?
- Маленький был я. Не знаю.
- Ладно, не перебивай, - вдруг обидчиво заявил Заплатный и продолжал
уже спокойно: - Кончил я когда-то техническое училище. Всего добился своим
умом да горбом сын флотского кочегара. И где я только не служил машинистом и
механиком. И на море служил, и на Волге, и на Амур-реке. А потом попал на
Каму. Шли в тот год, после японской войны, забастовки. Бурлаки тоже не
отставали от мастеровых. У нас на "Ольге" в ту пору команда была дружная...
Мы потребовали, чтобы хозяин за погрузку платил нам отдельно. Он отказался.
В Перми было дело. Вызвал хозяин грузчиков. А они тоже свои ребята. Мы,
говорят, против своих не пойдем. Мы снова к хозяину. А он уперся, как бык в
колоду. Мы взяли да и решили уйти в затон. "Отдать носовую! Отдать кормовую!
Вперед до полного!.." Шли мы мимо полигона, а тут пушки пробовали. Я на
вахте стоял в машинном отделении. Вдруг как ударит. Меня будто кипятком
ошпарило. Очнулся в больнице. Вылечили кое-как да в тюрьму посадили. Не
бунтуй, значит. С тех пор и рожа у меня на всех чертей похожа, и нога
испорчена, и в механики никто не берет. Прозвище мне дали Заплатный. Свою
настоящую фамилию я уж забыл давно, а ведь Панин - моя настоящая фамилия.
Хотя я и "права" имею, как машинист, а тереблю паклю. Ну, да, кажется, уже и
оттеребился, - с усмешкой закончил Заплатный свой рассказ.
- Почему оттеребился? - спросил я.
- От Вахромея слышал: завтра расчет.
- Что делать-то будем?
- Пойдем к Сорокину. Куда сейчас поступишь? Работы в затоне больше нет.
Матросов на пароходы в апреле набрали.
На другой день нам объявили о расчете. Деньги выдавал сам подрядчик. Он
прикинулся ласковой лисичкой.
- С богом, братцы. Не поминайте лихом Семена Юшкова. Всякое было. На
работе и поругивал кое-кого. Сами знаете - спешка. На будущий год милости
просим. Хватит работенки, слава богу, у Семена Юшкова.
На артель Юшков выставил ведро водки. Кондряков от вина отказался:
- Мягко стелешь, Семен Кузьмич, да жестко спать.
Юшков сверкнул глазами.
- Вольному - воля... Спасенному - рай.

4

Василий Федорович Сорокин, крепкий старик лет шестидесяти, с курчавой
рыжей бородой, в белой рубахе навыпуск, в жилетке, принимал матросов на свою
карчеподъемницу. Меня, как грамотного, Сорокин усадил рядом с собой и
заставлял записывать людей в книгу. Сам он внимательно рассматривал паспорта
и диктовал:
- Пиши: чуваш Василий Иванович косой. Дальше - Василий Иванович