"Александр Спешилов. Бурлаки" - читать интересную книгу автора

поробили? Я тоже стараюсь, забочусь о команде. Жалованье вам привез. У меня
не то, что у Юшкова. У меня жалованье матросику тринадцать рублей. Рукавицы
привез, мясо, харчи, то да се. Я за вас стараюсь, матросики.
Старшина ушел в каюту. За ним уплелся Вахромей. Мы, разгрузив лодку,
собрались в кубрике. Явился Вахромей с повинной, и пошла потеха. Даже Катя
Панина смеялась над старшим матросом.
- Я чай кипятила. Вдруг мимо окошка как промелькнут чьи-то ноги!
Выглянула из кухни: Вахромейко барахтается в воде, как мокрая курица...
Зачем выскакивал? Не с грибов ли тебе приспичило?
- Эх! Все может быть. Я сам - человек подневольный. Давай-ка, ребята,
опять вместе жить. Сознаюсь, сам я был виноват. Спасибо за науку...
Подожди-ка! - Вахромей вытянул из одного кармана, а затем из другого две
бутылки с красными головками.
- У старшины стащил, - объяснил Вахромей. - Он, старый хрен, из Усолья
привез. Раздавим давай на мировую.
Утром чуть свет нас вызвали на палубу. Приодетый, в новой форменной
фуражке, руки за спиной, по карчеподъемнице разгуливал Сорокин.
- С добрым утречком, ребятушки! - ласково приветствовал он нас. - А
сейчас расскажите-ка, как додумались до такого дела?
- До какого? - настороженно спросил Кондряков.
- А плыть сюда. Как оно вышло?
- Голодом сидели, знаешь ли. Думали съездить в деревню за харчами, а
Пепеляев все поперек. Не дает лодку, и шабаш.
- И правильно делал. Как же ты можешь разъезжать во время службы? Ежели
ты, Михайло, умный человек, должен ты рассудить, как и что, почем сотня
гребешков. Так-то... Чего теперь делать будем? Ведь придется, соколики,
помолясь-перекрестясь, поднять карчеподъемницу на старые места. Бечевой...
- Чего? - возмущенно возразил Заплатный. - Верст за семьдесят вверх по
Каме? Нашел дураков.
- А вы разве умные? Как есть дураки. Кто сплавил судно на свою "самку"?
Я, что ли? Вы сплавили... Да! Кто не желает служить - не держу... Старший
матрос! Распоряжайся, а я пойду сосну маленечко.
Не хотелось снова забираться на глухой плес. Но что поделаешь? Куда
уйдешь? До Чердыни, если пробираться туда, будет верст триста. Да едва ли
Сорокин согласится добровольно выдать паспорта. А без паспорта в Российской
империи жизнь совсем волчья. Кондряков сразу оценил положение и посоветовал:
- Садись, ребята, в лодки. Не все ли равно, знаешь ли, карчи доставать
или бечеву тянуть. Все одно.
Оставив на судне старшину, старшего матроса и Катю Панину, мы с бечевой
перебрались на берег запрягаться в веревочные лямки.
На берегу, растянув чалку, Заплатный припутал варовые петли, по одной
на каждого, и мы выстроились один за другим вдоль берега.
- Тянем!
Медленно, а потом постепенно ускоряя шаг, мы гуськом пошли по
глинистому берегу.
При обходе разных коряг, пней и ям канат ослабевал, а затем
натягивался, как струна. Терялась устойчивость, меня болтало из стороны в
сторону. На первой же версте заныли плечи, спина.
Немилосердно кусали комары. Я вначале, как мог, отбивался от них, а
вскоре не стал на них и внимания обращать, так как боль в плечах была