"Александр Спешилов. Бурлаки" - читать интересную книгу автора

к нам, у нас каюта отдельная.
Пока выгружали водолазное имущество, мы сидели с Паней в крохотной
каюте и разговаривали.
- Как, Паня, живешь? - спрашивал я.
- Хорошо. Только капитан сердитый. Знаешь, наш, с увала. Тюря
одноглазый. Все пьет, все пьет. Сперва вино, потом чай. По пяти самоваров в
день ставлю. Потом прикуривать заставляет. Я прикурю, а он дерется. Ты,
говорит, заразный. Сойдет на берег, все подошвы в глине вымажет, потом прямо
по ковру ходит, а мне мыть надо. Тятька говорит: терпи. Я, говорит, раньше
тоже терпел. Меня, говорит, раньше в мокрый брезент закатывали, а тебя не
закатывают... Вот какая моя жизнь. Теперь в поселке ребята рыбу удят, по
огородам бегают, в шары-бабы играют...
После перегрузки водолазного имущества на карчеподъемницу "Волна"
потянула нас обратно по Каме до красных буйков, под которыми лежали
разысканные нами чугунные утопленники.
Уже над рекою и над прибрежными болотами поднимался первый сентябрьский
туман. Яркими пятнами на фоне хвойного леса краснели заросли калинника.
Высоко в небе курлыкали перелетные журавли.
Сигналист Григорий Галкин был однодеревенцем Сорокина. Он привез
Спиридону Кошелеву письмо от жены.
- Видел твою бабу у сорокинских, - рассказывал он. - Ничего, говорит,
живу. Да какая жизнь в чужих людях? И зачем ты живешь отдельно? Женился для
чего?
- Все это правильно. Я кровельщиком работал. Что ни день - целковый, а
то и два. Пил раньше. Женился и пить бросил. Жили сперва хорошо. По деревням
ходил, ведра, чугунки починял... Теперь видишь, до чего дошло. Никакой
работы - ни слесарной, ни жестяной нету. Даже в деревнях. Не на что им
посуду починять. Сами в голодном тифу маются... Жену в батрачки отдал к
Василию Федоровичу, из-за хлеба. Точку я потерял, вот что.
- Здорово похудела она на сорокинских харчах, - продолжал рассказывать
Галкин. - К родителю хочет уехать, в Тамбовскую губернию. А я ей говорю, как
навигация окончится, Спиридон денег принесет, и будешь жить барыней...
- Не смеши ты... Ничего я не принесу, кроме гармошки... И в самом деле,
чего ей маяться. Были бы деньги, сейчас послал бы - пускай едет на родину...
Нет, ребята, нельзя жениться рабочему человеку, если еще его с завода
прогнали, если он безработный...
Показался первый буек. Отдали чалку. Карчеподъемница прошла сажен
десяток и остановилась. Бросили якорь. Пароход пришвартовался к борту.
Вахромей, принимая чалку, оттолкнул ногой Спиридона Кошелева.
- А ну, соломенный вдовец, ершова порода! Подбери свои ходули.
Спиридон поднялся с места и боязливо отошел в сторону.
На палубу вышел водолаз в серой вязаной рубашке и таких же штанах. Он
проверил нагнетательный аппарат, шланги, лебедку и стал натягивать на себя
водолазный костюм. Сигналист приволок ботинки с толстыми свинцовыми
подошвами. Я попробовал надеть один ботинок. Надел - и не мог отодрать ногу
от палубы. Пигалев усмехнулся:
- Хороши полусапожки? В них бы тебе за девками. А ну, попляши!
На грудь водолазу подвесили двухпудовую свинцовую пластину. К широкому
поясу пристегнули железную лопату с короткой ручкой.
Четверо матросов стали к маховику аппарата. На голову водолаза