"Норман Спинрад. Как все начиналось" - читать интересную книгу автора

- Извини, забыл.
- Но так или иначе, - стараясь его приободрить, согласился я, -
выглядит все равно Мастерски (что бы там оно ни значило).
- Спасибо детка, - хмуро произнес Таракан.
- В чем дело. Таракан? - поинтересовался я, ибо выглядел он
действительно скверно.
- Целую неделю мы ничегошеньки не ели.
- Так отчего ж ты не вышел и не убил медведя или кого-нибудь там еще?
- удивился я.
- Я не имею права терять времени на охоту, - с негодованием
воскликнул Таракан. - Я живу ради Искусства!
- Скорее всего, ты умрешь ради Искусства, - ответил я.
- К тому же, - очень слабым голосом добавил Таракан, - я довольно
скверный охотник. Я погиб бы с голоду, даже если бы днями напролет
выслеживал медведя. А, скорее, сам медведь настиг бы меня. Так что, по
крайней мере, сейчас я голодаю по Здравомыслию.
Должен признать, звучало разумно. Таракан, во-первых, ужасно
близорук, а, во-вторых, поразительно тощ. Всего девяносто фунтов хилизны.
- Ммммммм... - заметил я.
- Ммммммм - что? - полюбопытствовал Таракан.
- Ну, ты ведь знаешь старика Муравьеда? Он вообще не способен
охотиться. Поэтому изготовляет наконечники для копий и меняет их на
медведей. Может, и ты бы...
- Влезать в бизнес? - завопил Таракан. - Заделаться буржуа? Прекрати,
пожалуйста! Я - Художник.
И неуверенно добавил:
- И кроме того, я же не умею делать наконечники для копий.
- Ммммммм...
- Ммммммм...
- Знаю! - воскликнул я. - Ты будешь продавать свои творения.
- Остынь, детка, - сказал Таракан. - С чего вдруг кто-то захочет
менять еду на живопись?
- Ну потому... э-э... а...
- Полагаю, мне придется умереть с голоду.
- Постой-ка, - пришло мне в голову. - А если я уговорю кого-нибудь
поменять пищу на твое художество, отдашь ли ты мне часть еды, ну, скажем,
одного медведя из каждых десяти?
- Будь спок! - заверил Таракан: - Я-то что здесь теряю?
- Тогда по рукам?
- По рукам, приятель.
Так я изобрел Десятипроцентное Отчисление.
Потом я отправился навестить Павлина. Его пещера - вся заваленная
крашенными в розовый цвет лосиными шкурами, чучелами броненосцев,
засушенными пурпурными вьюнками, - считалась самой изысканной на горе. По
какой-то неведомой мне причине, женщины самых подкаблучных мужчин давали
Павлину медведей за то, чтобы он устроил подобное и в их жилищах.
Павлин и сам-то был довольно странным типом. Одевался он в плотно
облегающую тело шкуру саблезубого тигра, выкрашенную в ярко голубой цвет.
- Приветик, сладенький мой, - поздоровался Павлин, когда я зашел в
его пещеру.