"Брайн Стэблфорд. Центр не удержать ("Битва за центр" #3)" - читать интересную книгу автора

отголоски воспоминаний, но не было сил вспомнить, не за что было зацепиться.
Ничто не говорило о моем существовании в виде цельной личности и целого тела.
Я почти утратил счет времени, да и не было точки отсчета, чтобы заняться
этим. Ни биения сердца, ни внутреннего ритма. И путь наш длился, длился, и
ничего похожего на новое место не возникало. Теперь все перемены должны были
управлять мной, а не я ими. Образы в памяти померкли и сменились сумраком. Вне
меня ничего не было, а внутри оставалось слишком мало.
Я припомнил, что чувствовал раньше, предпринимая путешествие, которое
Декарт проделывал в своем воображении. Перед тем как обрести самосознание,
вернуть его, я вплотную приблизился к собственному уничтожению.
Тогда все действительно происходило со мной. Теперь все повторялось, но
разрушение зашло гораздо дальше. Казалось, отпадают все ощущения мира, в том
числе ощущения собственного тела. Словно змея, сбрасывающая кожу, я
освобождался от груза своей души. Нет, не терял ее, а просто ослаблял свою
власть над памятью и временем, оставаясь в настоящем. Как и раньше, я не мог
ни о чем думать. Лишь одна фраза мелькала в сознании: "Я мыслю, следовательно,
существую". Может быть, существовал не я. Может быть, я размыт, и сознание мое
безгранично, но я остаюсь личностью.
Однако оставалось чувство: то, что осталось от меня, подошло к границе, за
которой нет ничего.
Потом что-то стало возвращаться из этой пропасти забытья. Казалось,
создавалось новое "я". Моя сущность набирала плоть, обретала виртуальный
образ. Я снова получал тело. Чувства восстанавливались, и появлялось ощущение
заполненности, прочности. А главное - возникали новые мысли, наполнявшие
черную бездну небытия.
Было ли это, размышлял я, похоже на чувства умирающего человека из плоти и
крови? Возможно ли, что так же уходит сознание, исчезает, когда сердце
перестает биться, а органы чувств перестают передавать информацию в мозг?
Пусть не было темного занавеса, внезапно омрачающего сознание, - потрясения
смерти, когда обрушивается гильотина. Но, вероятно, всегда существует эта
постепенно ослабевающая связь - странствие за пределы чувств, боли, памяти,
самого себя.
Поначалу смерть представлялась мне ужасной, ужасной тем более, что момент
умирания может быть продлен и боль будет терзать гаснущее сознание. Теперь я
думал, что существование порой безжалостнее смерти, к тому же оно не ввергает
тебя в такой упоительный транс, как последняя.
После подумалось, что мое самосознание странным образом находится вне
времени, все еще глупо убеждает меня, что я человек из плоти и крови, хотя
ничего подобного нет. Может быть, я использую эту возможность, чтобы отрезать
от себя все прошлые мысли и принять новую истину: между созданием из плоти,
породившим меня, и мной не больше сходства, чем между стрекозой и личинкой,
между яйцом и тем, что должно из него появиться? Возможно, продолжалась та же
мысль, мне не доведется больше обдумывать идею о смерти. Стал ли я богом среди
богов? Не перенесли ли меня, как и моих предшественников, в царство Асгарда и
Олимпа, чтобы сделать меня всезнающим и бессмертным, лишенным всего
человеческого, земного?
Я попытался приучить себя именно к такому ходу мысли, внушал себе, что моя
новая личность - насекомое, появляющееся на свет из временной могилы -
куколки. Из рассеянных обломков крушения одной формы возникала новая, которая
должна была забыть о старом и научиться летать.